След ведьмы 15

ЧАСТЬ IV.  ЛЕГЕНДАРНЫЕ ВРЕМЕНА

11

За несколько следующих лет «Прима» завоевала весь город. В сущности, завоевала – не то слово, войны не было. Просто «Прима» раньше других захватила выгодные территории и никого туда не допускала.  Мелкие стычки периодически возникали, к ним привыкли, как к неизбежному злу. Такие конфликты быстро гасили, не давая им разгореться.

В «Приме» произошло разделение обязанностей. Макс определял общее направление деятельности, осуществлял, так сказать, стратегическое руководство. В разработке конкретных операций ему помогал «мозговой центр» – Джо и Кот, закончивший учебу и вернувшийся домой. Два этих «умника», как любовно называл их Макс, прекрасно ориентировались в конъюнктуре и всегда готовы были дать дельный совет. Основную группу составляла «тяжелая артиллерия», или «практики» – Мишель, Кулак, Хазар и Птица, боевое ядро «Примы». Сюда же входил и Эйс, не обладавший богатырским телосложением, но способный, как и другие «практики», в одиночку решить поставленную задачу, какой бы она ни была. Найн, Стах, Вовик, Черный и Глухарь входили в группу поддержки, называемой «исполнители»; они задействовались там, где было необходимо. Впрочем, любой из них, когда было нужно, решал вопросы самостоятельно. Андрон отвечал за коммерцию. Бурый привлекался редко, для выполнения несложных заданий, таких, как доставка денег от должников казначею «Примы» – Коту. Собственно говоря, без него вполне могли обойтись, но по старой дружбе давали возможность заработать.

Был у «Примы» и свой юрист – Лариса, успешно осваивавшая премудрости юриспруденции в Харькове. Она обещала стать хорошим специалистом в своей области и уже сейчас оказывала действенную помощь Максу в решении многих проблем.

А проблемы были. В конце восьмидесятых Макс переориентировал деятельность «Примы» с чисто криминальной на создание собственного бизнеса. Макс задумал открыть несколько фирм и выйти из тени. Эти фирмы должны были служить для «отмывания» денег, для прикрытия, и ни для чего другого. Позже Макс понял, что быть бизнесменом – тоже неплохо, и взялся за коммерцию всерьез.

Но это было позже, а пока «Прима» работала по старой схеме. Открывалось все больше кооперативов, магазинов, баров и кафе, за всем нужен был глаз, да и конкурентов прибавлялось – и провели набор «людей «Примы». Для их содержания требовались немалые суммы. Тогда Макс уяснил, что одним криминалом в небольшом городе не проживешь, и стал искать другие способы обогащения. Лариса подсказала ему, что неплохо зарабатывают посредники в заключении торговых сделок, и Макс сразу же подключил к этой работе Кота и Джо. Два «умника» оказались прирожденными брокерами, и дела пошли на лад, деньги потекли в кассу «Примы».

А примерно через год начались неприятности. Заказы срывались, от сделок отказывались, и «Прима» несла убытки. Создавалось впечатление, что цепь неудач неслучайна, что за этим кто-то стоит. Но кто – оставалось загадкой.

До поры  до времени.

… Мишель, Джо, Хазар и Эйс сидели в квартире Макса и ломали головы над вопросом: кто же ставит им палки в колеса. А разгадка была уже близка.

Прогудел звонок.

– Откройте, – попросил Макс.

Мишель, сидевший ближе всех к двери, вышел в прихожую.

– Это Птица, – доложил он. – Хочет сообщить что-то важное.

Птица вошел не один, а с женой. Сразу бросилось в глаза, что оба чем-то взволнованы. Поздоровавшись, Птица кивнул Ларисе:

– Садись и рассказывай.

Сам он остался стоять, засунув руки в карманы. Лариса села и быстро произнесла:

– Макс! Я знаю, кто на нас наезжает!

– Как?! – вскрикнул Джо, а Хазар недоверчиво буркнул:

– Откуда?

Макс внимательно посмотрел ей в глаза:

– Говори.

– Со мной в юридическом в Харькове, – начала она, – учится один тип, кличка – Палец. Как он туда попал, я не знаю, но это неважно. В общем, однажды мы в общаге отмечали день рождения одной подруги, и он там тоже был. Нажрался, как свинья, и начал хвастаться, что они с каким-то Крабом такими делами ворочают, что нам и не снилось. А я, ты знаешь, какая любопытная, взяла и спросила, что за Краб такой. И он уже одной мне рассказал, потому что никто больше не слушал, что Краб – большой босс в Харькове, что у него своя мафия и все схвачено. И он, Палец, тоже в этой мафии. Интересно было это слушать, пока он о тебе, Макс, не упомянул.

– Обо мне? – на что уж Макс владел собой, но тут не смог сдержать удивленный возглас.

«Примы» недоуменно переглянулись.

– Да. Палец сказал, что Краб давно хочет взять наш город под свой контроль. У нас ведь крупный железнодорожный узел, бизнес налажен. Палец сказал: «Краб знает, что в этом городе заправляет группа Шерифа. Подчинить себе Шерифа – значит подчинить город. Прижмем их, пусть платят налог и будут жить. А не захотят… сама понимаешь», – так он сказал. И еще добавил, что скоро бойцы Краба приедут к нам, чтобы договориться с тобой или…

Лариса замолчала и неожиданно улыбнулась:

– Если бы он знал, что я сама отсюда родом и к тому же человек Шерифа, он бы меня убил, ей-богу.

Какое-то время было тихо, потом заговорили все сразу. Из шума, наполнившего квартиру, постепенно вырисовался один-единственный вопрос:

– Что же теперь делать?

И все посмотрели на Макса.

Он, не двигаясь, сидел в кресле и, казалось, ни о чем вообще не думал. Но это, конечно, только казалось.

– Это все? – спросил он спокойно.

Лариса передернула плечами.

– Обижаешь, босс. Я спросила: «Краб – это такой высокий, с длинными волосами, который в «Мечте» часто бывает?» Он засмеялся и говорит: «В «Мечте» Краб никогда не был и не будет, потому что его любимый кабак – «Юбилейный», и никакой он не высокий, а такой коренастый, здоровый, как бык, и рыжий. В общем, настоящий Краб».

Глаза Макса сверкнули, он резко вскочил на ноги.

– Молодец, Лорхен! Ты очень выручила всех нас, и я этого не забуду!

Он открыл секретер, вынул пачку денег и протянул ей:

– Держи! Это аванс.

Она в негодовании спрятала руки за спину:

– Ты что, Макс?! Я разве за деньги?.. Да я…

– Знаю, что не за деньги. Но это – не награда, а благодарность от всех нас, понимаешь? Я с большим удовольствием подарил бы тебе что-нибудь такое, – он неопределенно покрутил пальцами, – но ничего не понимаю в подарках для женщин. Так что купи себе сама, ладно?

Она улыбнулась и взяла деньги:

– Ладно. Я больше не нужна?

– Еще один вопрос. Кто в Харькове, кроме Краба, имеет вес?

Она задумалась.

– Да там много таких. Мне говорили об одном мужике, кличка – Шкипер. Кажется, он из самых авторитетных.

– Отлично, – сказал Макс. – Теперь все. Спасибо, Лариса.

– Тогда я пошла. А вы тут думайте.

Она помахала им на прощанье и ушла.

Как только закрылась дверь, Хазар впился потемневшими глазами в лицо Макса:

– Что это значит, Макс? Что ты хотел сказать своим «отлично»?

– Да! – подхватил Джо. – Какое может быть «отлично», если этот хренов Краб собирается прижать нас?

Мишель промолчал, но видно было, что он тоже ждет ответа.

Макс вздохнул и просто сказал:

– Садитесь. Будем думать.

Недовольно ворча, Хазар плюхнулся на стул, жалобно скрипнувший под ним. Мишель, Эйс и Джо расположились вокруг стола, выжидающе глядя на Макса. Птица остался у окна, где он стоял, внимательно рассматривая свои кувалды.

– Итак, – тихо сказал Макс, – что мы имеем?

Все промолчали, и он продолжил:

– Каким-то образом некий Краб из харьковской мафии узнает о нашем существовании и о том, что мы контролируем наш город и вокзал. Краб, не будучи дураком, решает взять нас под свою руку или, если мы не согласимся, просто убрать нас. А для начала стал мешать нашим операциям. Я верно изложил суть дела?

– Верно, – буркнул Эйс.

– Хорошо. А теперь – вопрос: откуда Краб узнал про нас?

Это никому не приходило в голову, и сейчас штаб «Примы» в недоумении только пожимал плечами.

Макс вынул сигарету, закурил. Все молчали. Тогда он спросил:

– Кто из наших в последнее время был в Харькове?

Мишель ошеломленно уставился на него:

– Макс! Ты что, думаешь…

– А что думаешь ты? – перебил Макс.

– Я?.. – Мишель растерялся. – Я ничего не думаю.

– То-то, что ничего. А надо бы. Так кто?

– Я был, – подал голос Эйс, – но ты же сам меня посылал, Макс!

– Знаю. Кто еще?

– Да вроде бы никто, – сказал Хазар, – все здесь были. Только Кот и Найн в Москву ездили.

Макс задумчиво посмотрел на огонек сигареты и медленно протянул:

– Значит, никто… кроме Эйса.

– Макс!

– Стах был в Харькове, – неожиданно произнес Птица.

Макс вскинул на него глаза.

– Стах? Это точно?

– Я видел его на вокзале, – сказал Птица. – Сначала я думал, что это не он, а потом увидел, что он.

– А когда это было?

– Месяца три назад. Я тогда Лариску на сессию отвозил, вещи ее тащил. Да, три месяца назад.

Макс переглянулся с Мишелем. Тот пожал плечами:

– Это еще ни о чем не говорит. Мало ли зачем он туда ездил.

– А по-моему, – сказал Джо, – очень даже говорит. Ты не допускаешь мысли, что он мог продать нас из-за того дела с жестью? Он тогда был очень недоволен, считал, что его обделили.

– Да ну, ерунда, – возмутился Мишель, – из-за такой чепухи! Не может быть.

– Постойте, – поднял руку Макс, – давайте разберемся. Значит, ты, Джо, говоришь, что Стах мог продать нас Крабу за то, что, как он посчитал, в деле с продажей жести ему мало досталось?

– Да, я думаю, что мог.

– Какие же твои соображения?

Джо энергично взъерошил волосы:

– Во-первых, Стах никогда никому ничего не прощает и не забывает. Во-вторых, у него слишком деятельная натура, а у нас он не может развернуться по полной программе. В-третьих, он по природе своей лидер, но у нас лидер уже есть, и поэтому он может держать зло лично на тебя.

– Не льсти мне, мерзавец, – улыбнулся Макс. – Значит, ты серьезно думаешь, что Стах нас подставил?

– Я уже сказал.

Макс кивнул Мишелю:

– Твоя очередь.

– А я думаю – не может этого быть. Стаха мы знаем с детства. Ты еще к нам не переехал, а мы уже по стройкам и подвалам лазили. Как же он нас подставит?

– Очень просто, – неожиданно сказал Эйс. – Забыл, как он нас иногда старикам закладывал?

Мишель смешался.

– Ну… бывало, конечно. Но редко! И когда это было!

– Не так уж и давно.

– Одним словом, – прервал их спор Макс, – Эйс тоже считает, что Стах способен нас кинуть?

Эйс заколебался, но все же подтвердил, что он так считает.

Хазар предупредил вопрос Макса:

– Мне он в последнее время что-то не нравится.

– Хорошо, – Макс хлопнул ладонью по столу. – Подведем итоги.

Он закурил еще одну сигарету.

– Джо разложил по полочкам причины, по которым Стах мог нас подставить. Джо считает, что Стах это сделал.

– Да.

– Мишель уверен, что Стах этого не делал, так как в детстве они вместе лазили по подвалам.

Несмотря на серьезность момента, послышались смешки.

– Ну, Макс, – засмеялся и Мишель, – вечно ты все перекрутишь! Я не так сказал.

– Ладно, ладно. Главное – суть. Эйс, напротив, утверждает, что в подвальный период вашей жизни за Стахом наблюдались разные нехорошие поступки. Следовательно, он и сейчас способен устроить неприятный сюрприз. Да?

– В общем, да.

– Что касается Хазара, то тут все ясно: не нравится, и все. То есть ты тоже сомневаешься в Стахе?

– Да, Макс, сомневаюсь.

– Что ж, – вздохнул Макс, – трое против одного за то, что Стах виноват. Но… – он поднял вверх палец, – но!

Он выдержал паузу и спросил:

– Как – я подчеркиваю – как Стах вышел на Краба? Не могли же они познакомиться где-нибудь в поезде или пивбаре? То есть познакомиться-то они могли, но ведь не стал бы Краб рассказывать первому встречному, кто он такой! А Стах не выложил бы ему информацию о своей  деятельности. Следовательно, был кто-то, кто их познакомил, и этот «кто-то», скорее всего, живет в Харькове и имеет  связи в нашем городе. Кто же это?

И опять неожиданно подал голос Птица:

– Это брат Стаха, – сказал он, – который живет в Харькове.

Макс откинулся на спинку кресла.

– Сегодня день сюрпризов, – воскликнул он, – и эти сюрпризы преподносит нам семья Гусевых! Так у него есть брат?

– Двоюродный, – уточнил Птица. – Мне Стах когда-то давно рассказывал, еще в детстве, что у него есть брат в Харькове.

– Ах, да, – вспомнил Макс, – ты ведь тоже был в этой команде лазателей по подвалам?

Лицо Птицы расплылось в широкой улыбке:

– Ага. И я, и Эйс, и Кулак, и Кот с Найном. Мишель, конечно. Ну, и Стах.

– А Бурый? – заинтересовался Макс.

– Нет, он с нами не лазил.

– А ты, Джо?

– Я позже приехал, незадолго до тебя, Макс. Они тогда по подвалам уже не лазили.

– А потом приехал Макс, – улыбаясь, добавил Мишель, – и вместе с ним появились Хазар и Андрон. И в результате образовалась страшная «Прима», которая через несколько лет зажала в кулаке весь город!

– И которую Краб из Харькова хочет превратить в свою служанку, – в тон ему сказал Макс.

Улыбки сползли с лиц.

– Мы отвлеклись. Значит, у Стаха есть брат в Харькове. И, как знать, может, он связан с Крабом? И свел его со Стахом?

Минуту все молчали, думая над этим неприятным делом. Макс не торопил своих друзей, ожидая их решения.

Первым заговорил Мишель:

– Мужики! Надо собрать всех наших и допросить при них Стаха. И если он виноват…

– То что? – быстро спросил Макс.

Мишель смутился:

– Что, что… Я не знаю, что!

Хазар закашлялся. Открыв бутылку «Пепси», выпил ее из горлышка и мрачно произнес:

– Если это он, разговор короткий! – и провел большим пальцем по горлу.

– Предлагаешь убрать? – уточнил Макс.

– А что еще прикажешь с ним делать? Он всех нас подставил. Из-за него мы теперь по лезвию ножа ходим. В любой момент бойцы Краба могут приехать на разборку. И все он!

– Хазар прав, – сказал Джо, – я поддерживаю его предложение.

– Убрать?

– Убрать!

– Ты, Эйс?

Эйс пожал плечами:

– Если рассуждать здраво, то надо, конечно, замочить его. Но, с другой стороны, жалко Стаха. Все-таки столько лет вместе…

– Он, к сожалению, об этом не подумал, – жестко произнес Макс, – когда ездил к Крабу.

Эйс вздохнул:

– Да, конечно. Что ж, я – за.

Макс развел руками:

– Вот, Мишель, снова трое – за, и один ты колеблешься. Я, кстати, не хочу, чтобы Стаха замочили, но… в интересах дела…

– Да что там, – сказал Мишель, – я понимаю, что другого выхода нет. Считайте, что я согласен.

– Завтра собираем «Приму», – решил Макс. – Дадим ему шанс. Пусть оправдается, если сможет. Честно говоря, я бы этого хотел.

И понял по выражению лиц товарищей, что они тоже хотят этого.

… Следующий день запомнился всей «Приме» как критический, несший в себе угрозу самому существованию старой компании.

Утром все собрались у Хазара. Джо изложил суть дела и объявил, что Стах подозревается в том, что навел на них Краба.

Взгляды скрестились на обвиняемом. Стах мгновенно покраснел и вспотел, что для части «Примы» показалось доказательством его нечистой совести. Стах долго не мог заговорить.

– Пацаны… – сказал он наконец хрипло, – Макс… вы что?.. Я – вас… Крабу?.. Я не знаю никакого Краба!

И голос Стаха убедил другую часть «Примы» в его невиновности.

Разборка длилась долго. Стороны высказывались «за» и «против», каждая выдвигала аргументы в поддержку своей версии. Снова и снова слушали Стаха, но его показания не внесли ясности. Не было у него убедительных доказательств того, что с Крабом он не знаком. Да, есть брат в Харькове, да, ездил к нему три месяца назад. Так ведь родственник, почему бы не навестить? А Краба он не знает.

Кончилось тем, что предоставили Максу право решать, как поступить. Как он скажет, так и будет.

Лидер «Примы» не зря носил кличку «Шериф». Не было случая, чтобы он рассудил не по совести, не по справедливости. Поэтому Стах смотрел сейчас на него с надеждой, веря, что Шериф решит все правильно.

Макс за время разбирательства не произнес ни слова, только слушал и наблюдал за Стахом, и поведение последнего заставило его изменить первоначальное мнение и склониться к мысли, что Стах невиновен. Макс не мог бы аргументировано ответить, почему, он просто чувствовал это.

И Макс рассудил так: раз нет стопроцентной уверенности в предательстве Стаха, значит, он считается чистым. Но так как нет уверенности и в обратном, то Стах остается под подозрением до полного выяснения обстоятельств.

Такое решение никого не удовлетворило. Общее мнение высказал Хазар, требуя разобраться немедленно. Максу пришлось пустить в ход свое красноречие, чтобы убедить товарищей не делать поспешных выводов. Он обещал им, что через несколько дней будет знать ответ, кто же их подставил.

После этого заявления он отпустил всех, попросив остаться только Кулака и Птицу. И, конечно, остался Хазар, как хозяин дома.

Едва закрылась дверь, Хазар набросился на Макса:

– Почему ты не довел дело до конца? Ежу понятно, что это Стах! Теперь он позвонит Крабу, что мы предупреждены! Нельзя было его отпускать!

– А вы что скажете? – спросил Макс.

Птица мрачно ответил:

– Я согласен с Хазаром.

– А ты, Саня?

– А я согласен с тобой. Нельзя так сразу…

Макс поднял палец:

– Вот! Вы что, не видели, что половина наших – за Стаха, а другая – против? В такой ситуации нельзя рубить сплеча. Тем более что вопрос стоял о жизни или смерти нашего старого товарища. Мы никого не убивали, крови на нас нет. И вдруг я объявлю Стаха виновным и предложу замочить его! Да скажи  я это – и «Приме» конец!

Хазар хмуро молчал, сознавая правоту Макса. Птица спросил:

– А что делать будем?

– Что делать? Выясним, кто нас сдал.

– Каким образом?

– Для этого я вас и оставил. Никто ничего не должен знать. Потому что сегодня ночью мы едем в Харьков.

… Первым делом в Харькове обзавелись транспортом. Хазар угнал старый «Опель», на котором четверка поехала к «Юбилейному». Вел Птица, как знаток города. Правда, он был здесь всего раз пять, но остальные вообще приехали впервые.

Осмотр окрестностей «Юбилейного» показал, что здесь работать с Крабом было невозможно, все просматривалось. Значит, требовалось увезти его отсюда.

Оставшееся до вечера время убили на поиск подходящего места. Такое место нашли на окраине города, в районе новостроек.

Подремали в машине до темноты, а вечером подъехали к «Юбилейному». Долго наблюдали за входом, пока не увидели человека, похожего по описанию на Краба. Он прошел в ресторан, сопровождаемый телохранителями.

– Кажется, он, –  сказал Макс. – Через час начнем.

 … Час спустя он достал из кармана усы, приклеил их под носом, надел очки и скомандовал:

– Все по местам! Действуем, как договорились.

В машине остался Птица, Кулак и Хазар вышли вместе с Максом. Он уверенно потянул на себя дверь и вошел в ресторан, а они растворились в темноте.

В зале ресторана Макс сразу заметил Краба, сидевшего в окружении своих боевиков недалеко от сцены. Стол был уставлен бутылками и закусками – компания отдыхала.

Лавируя между столиками, Макс подошел к Крабу, наклонился и шепнул ему на ухо:

– Привет, Краб! Тебя хочет видеть Шкипер.

Краб взглянул на Макса с недоверием:

– Шкипер? Чего это вдруг?

Макс пожал плечами:

– Откуда я знаю? Он ждет тебя на улице. Спросишь сам.

Краб недовольно пробурчал:

– А почему он сюда не хочет подойти?

– У него спроси, – ответил Макс. – Ты идешь?

– Сейчас, – Краб поднялся, выпил коньяк из своей рюмки. – Керя, Чика, за мной.

В сопровождении двух телохранителей он направился к выходу, Макс – за ними. Вышли на свежий воздух, и Макс показал на «Опель»:

– Он там.

Краб подошел к машине, открыл дверь и сунул внутрь голову. В тот же момент он дернулся и упал на колени. Керя и Чика кинулись было к нему, но два мастерских удара «колбасой», нанесенных Хазаром и Кулаком по их затылкам, надолго успокоили телохранителей Краба. Макс с товарищами прыгнули в машину, «Опель» сорвался с места и затерялся в путанице улиц.

… После допроса «с пристрастием», в котором главную роль играл Хазар, выяснилось, что подставил «Приму» один из клиентов, не желавший платить комиссионные. Как стало известно чуть позже, он покинул город Макса сразу после того, как сдал «Приму» Крабу. Достать его не представлялось возможным.

Оставался открытым вопрос, что делать с Крабом.

Макс не мог решиться дать команду убить его, что было бы самым логичным и нужным для «Примы». Всё его воспитание, природа противились этому; лишить человека жизни было выше его сил. Конечно, это было непрофессионально, последствия могли быть самыми нехорошими. Но… не мог он!

И в этой ситуации сыграл свою роль случай, но об этом Макс узнал немного позже. А пока они просто бросили Краба на стройке в бессознательном состоянии, положившись на удачу.

 «Прима» вернулась домой, неся с собой оправдание Стаха и весть об избавлении от опасности.

12

После распада Советского Союза для всех настали тяжелые времена. Исчезли товары и продукты, нарушился товарообмен между республиками; каждое новоиспеченное независимое государство принимало меры для защиты своего внутреннего рынка от бывших сограждан. Много частных предприятий разорилось и прекратило свое существование; на их месте возникали новые.

Макс крутился, как мог, чтобы обеспечить семью и своих людей. На фоне падающего производства и всеобщего стремительного обнищания уровень жизни «Примы» даже в то время был высоким. И тут случилось несчастье – заболела Лена.

У нее и раньше были проблемы со здоровьем: возникали сердцебиения, сильно болели голова и сердце; постоянный страх за мужа расшатал ее нервную систему. Макс настоял на обследовании. К его немалому ужасу, у Лены обнаружили опухоль мозга. Злокачественная она была или доброкачественная, пока оставалось неизвестным, но врачи сходились в одном мнении: нужна операция.

Лена не хотела ложиться в больницу, не хотел этого и Макс, но операция действительно была необходима, и Макс отвез жену в областной центр.

В день операции дела задержали его дома, и приехать он смог только через сутки. Сильно волнуясь, Макс прошел в кабинет заведующего онкологическим отделением.

Зав встретил его стоя, не глядя в глаза.

– Как прошла операция? – не замечая этого, спросил Макс. – Все нормально?

Врач замялся.

– Присядьте, пожалуйста, – предложил он. Максу было не до того.

– С Леной все в порядке?

– Видите ли… – врач медленно подыскивал слова, – у вашей жены… гм… было слабое сердце…

– Слабое сердце? – переспросил Макс.

– Да. Операция прошла бы нормально, – врач сделал ударение на «прошла бы», – если бы не это обстоятельство. Сердце не выдержало… мужайтесь…

Макс ничего не понял.

– При чем тут сердце? Операция же была на мозге?

– Да, но… в общем… ваша жена умерла.

Макс смотрел на врача и не осознавал смысла сказанных им слов.

– Что значит – умерла? – тупо спросил он.

– Умерла – значит: умерла. Ну… что вы, не понимаете, что означает слово «умереть»? – несколько раздраженно сказал врач.

Макс понимал, что означает слово «умереть», он только не понимал – при чем тут Лена? Его мозг отказывался воспринимать эту информацию.

И всё же… Сквозь оцепенение, охватившее Макса, в его сознание ворвалась мысль: Лены больше нет. Нет! Макс застонал, схватился за сердце и повалился на пол.

… Последующие дня прошли для Макса, как в угаре: он никого не узнавал, делал все автоматически, как робот, не разговаривал. Взгляд его стал совершенно безумным, ничего не видящим. Друзья занимались похоронами, он же не принимал в этом участия, лишь наблюдал. Почти ничего не ел, не отзывался, когда к нему обращались мать или сын.

Через несколько дней состояние Макса не улучшилось, и Мишель решил что-нибудь предпринять. Он пришел к Максу и застал его сидящим на диване и тупо глядящим в выключенный телевизор. Не говоря ни слова, Мишель схватил Макса за мочку уха и сдавил что было силы. Макс вздрогнул и ударил Мишеля по руке:

– Ты что, сдурел?

Мишель облегченно вздохнул:

– Ну, слава богу, заговорил!

Макс непонимающе посмотрел на него, оглядел комнату. Взгляд остановился на портрете Лены, написанном несколько лет назад знакомым художником. Макс любил этот портрет, где Лена была изображена смеющейся, с букетом цветов в руках.

И вдруг лицо Макса исказилось, и он отчаянно зарыдал. Мишель сел рядом, обнял друга за плечи и ждал.

Прошло минут десять. Макс перестал плакать и сидел, опустив голову. Мишель молчал, и Макс сказал:

– Что же мне теперь делать? Посоветуй, старый друг…

Он поднял голову. И такая необъятная тоска была в его глазах, такая беспредельная усталость, что Мишель понял – если не принять срочные меры, то Макс может повредиться рассудком. Поэтому и предложил:

– Уезжай, Макс. Забирай семью и уезжай. Поживете в других краях, развеетесь. А когда все пройдет, вернетесь.

Макс подумал и кивнул:

– Наверно, так будет лучше.

… Семью Макса провожала вся «Прима». На перроне он обнял каждого и каждому сказал несколько слов. А на прощание пожелал «Приме» успеха:

– Держитесь тут, дела не бросайте. Я вернусь через год-другой.

Макс с матерью и сыном вошли в вагон; он махнул «Приме» рукой:

– Ну, всё. Прощайте, пацаны. Еще встретимся.

Поезд тронулся, постепенно набрал ход; проплыли вагоны, и вот уже последний из них исчез за поворотом.

Тогда никто не мог предположить, что отъезд Макса положит начало распаду «Примы»,  а сам он вернется только через семь лет.