Так получилось

21 августа сочетались браком Андрей Борисов, уволенный к тому времени в запас, и диспетчер ДСК Алла, не помню фамилии. Я был приглашен на свадьбу, отмечавшуюся в кафе где-то далеко от нашей части.

Как назло, в этот же день мы должны были ехать на стрельбы. Свадьба – лучше, чем стрельба из карабина, поэтому я подошел к капитану Манойло и попросил разрешения на пару часов отлучиться – мол, Борисов просил пофотографировать момент бракосочетания. Взамен я обещал принести ему бутылку, и Манойло меня отпустил.

Свадьба протекала, как положено, с песнями, танцами и дурацкими конкурсами, победители которых получали дурацкие же призы. Были там какие-то матросы, которые никак не могли поверить, что я солдат. Они пили немного, так как могли залететь по возвращении на корабль, я же отрывался по полной программе. Матросы поражались, как я в состоянии хорошего подпития появлюсь в части, на что я заявил, что ни в какую часть не собираюсь, чем привел их в немалое изумление.

Так и вышло. Возвращаться я был не в силах, поэтому отправился ночевать в шоферу Володе, который возил нас на ДСК. Жил он неподалеку, а его семья как раз куда-то уехала. Придя к нему, мы сдуру заглотили по стакану «Золотой осени» (это после массы выпитой водки), и наступил аут. Третья (и последняя) крутая пьянка в армии завершилась отключкой.

Утром мне было ужасно плохо. Даже ноги не держали: хотел умыться и упал в ванну. Володя отпаивал меня лимонадом, и я до вечера провалялся на диване.

Часов в пять пришлось все же отправляться в часть. Ехать на троллейбусе я не мог – мутило, поэтому пошел пешком чуть ли не через весь Севастополь. По дороге останавливался отдохнуть, так что до родной части добрался часам к восьми. Мне тут же сообщили, что меня ищет Манойло. Я пришел к нему, и у нас состоялся такой разговор.

– Ты где был два дня? – свирепо вопросил капитан.

– Я же вам говорил: на свадьбе.

– Так ты на два часа отпрашивался, а сам два дня отсутствовал!

И я сказал фразу, которая почему-то действует на начальство успокаивающе:

– Так получилось.

Впоследствии я не раз использовал ее в подобных ситуациях с одинаковым эффектом. Второй моей излюбленной фразой является «Я болел».

Манойло как-то сразу угомонился, даже выдал мне «зарплату», три рубля восемьдесят копеек, и спросил:

– А бутылку принес?

– Завтра, – пообещал я.

Так как на три восемьдесят нормальную бутылку купить было нельзя, я договорился с Володей, и мы украли немного сухой штукатурки, листов двадцать, и продали в Белокаменске. Бутылку Манойло я принес, и таким образом все остались довольны.