Кому-то придется сдохнуть. 15

Глава 34. Рожденный оборотнем

В землянке было тихо. Козорез молча курил, а Семен переваривал его рассказ. Прошло много времени, пока Сычук-младший смог что-то произнести.

– Как я понял, Игнат, ­– впервые он назвал Козореза по имени, – ты – оборотень. И мой батя – тоже.

Козорез кивнул:

– Правильно понял.

– Значит, вы можете… то есть батя мог… превращаться в волков?

– Да, Сеня. Мы это могли. Я и сейчас могу.

– Поэтому ты… остался в живых?

– Да. Меня не берут пули. Но до тебя не всё дошло…

– Что же еще?

– Ты – сын оборотня. Значит, ты – такой же оборотень.

– Что?!

Козорез встал, прошелся по тесной землянке. Снова сел, в упор глянул в глаза Семена.

– Ты – оборотень по рождению. Рано или поздно тебя ждет превращение. И я должен подготовить тебя к этому процессу.

– Что ты мелешь?!

Семен вскочил, нервно зашагал из угла в угол. Козорез наблюдал за ним, пуская дым изо рта.

– Это… обязательно? То есть… я точно стану… оборотнем?

Козорез кивнул:

– Да, Сеня. Тебе этого не избежать.

– Но почему?

– Слушай меня. После того, как мы с твоим батькой… как бы это сказать… превратились, я стал искать сведения про оборотней. Их немного, сведений, потому что никто точно не знает, как это происходит. Всё же я узнал, что ребенок, рожденный от оборотня, тоже им становится. Но при этом – учти, Семен, – ты, как урожденный оборотень, становишься выше нас, укушенных. Я хочу сказать, что ты должен занять более высокую ступеньку. Если говорить проще, ты будешь командовать нами, укушенными.

Семен схватился за голову:

– Что ты говоришь? Я не могу в это поверить!

– И все же это правда.

– Но… Почему же погиб мой отец, если вы бессмертны?

– Почему… Пули его не брали, а вот снарядом разорвало. Тут уж ничего не поделаешь. А ты… все равно будешь нашим. Только для этого ты должен был убить кого-нибудь.

Семен догадался:

­– Так ты поэтому заставил меня застрелить того председателя?

Козорез хмыкнул:

– Ну да. Все равно кому-то пришлось бы сдохнуть ради этого. Если бы не убил, то мог погибнуть по-дурному. Теперь все в порядке, ничего с тобой не случится. Теперь ты – бессмертный.

– Бессмертный?

– Да… И это удовольствие того стоит. Знаешь, сколько мы с твоим батей в свое время порвали коммунистов? Сосчитать трудно. Нас уже и ловили, и судили… Два раза расстреляли…

– Расстреляли? Кто?

– Да был такой командир… Кречет… Дважды нас ловил. Первый раз в двадцатом, вскоре после нашего превращения. Мы тогда одного новоизбранного председателя хотели прикончить. А Кречет засаду устроил. Только мы явились, наганы наставили, чтобы не рыпался (мы так всегда делали – сначала оружием пугали, а потом один из нас превращался и горло рвал), как вваливается толпа с Кречетом во главе и вяжет нас.  По приговору революционного трибунала, – Козорез засмеялся, – поставили к стенке. Стенки, правда, не было, расстреливали возле леса. Ничего, убили нас, а мы ожили… Ощущение незабываемое, я тебе доложу.

А второй раз, ты не поверишь, он же нас расстрелял, Кречет. Через год мы с Василем, батей твоим, вернулись в эти места. Захотелось немного покуролесить, кости размять. Ну, и должки большевикам возвратить кое-какие. Тогда продотряды по селам свирепствовали, отбирали у селян хлеб и другие продукты. Недовольных много было, бунтовали, а толку – на грош. А мы многое могли. Погуляли по селам, порвали активистов… Превратимся в волков, и пошли глотки рвать. Много кровушки пролили… Да…

– А что Кречет? – напомнил Семен.

– Кречет? Он командовал продотрядом. Ты-то не помнишь, позже родился. Набирали в них голытьбу разную, она и трясла тех, кто позажиточней. Да и не только их… Выметали по селам все подчистую. Ну, вот. Пришли мы как-то в одно село, а туда как раз продотряд прибыл. Василь и решил пощипать голодранцев, чтобы неповадно было хлеб у селян отбирать. Да не повезло нам в тот раз. Кто-то сообщил командиру, что двое неизвестных в селе. Нас и взяли на сеновале Силантия, нашего приятеля.

Привели к командиру. Видел бы ты его рожу! Смотрит и глазам не верит: морды-то наши он, видать, запомнил. Мы его тоже узнали. Василь мне шепчет: «Глянь, тот самый, Кречет». А он смотрел, смотрел, потом подходит и тихо, чтобы никто не слышал, говорит: «Это вы? Я же вас расстрелял». Василь плечами пожал: «Ты о чем?» Кречет отошел, но видно, что решение уже принял. Закрыли нас в амбаре, а через полчаса выводят во двор, и Кречет объявляет: «Поскольку вы есть враги Советской власти, то будете сейчас расстреляны». Я начал кричать: «За что?! Какие мы враги, мы бедняки и за Советскую власть!» А он говорит: «Может, и так. Только очень уж вы похожи на моих старых приятелей, которых я в расход пустил в прошлом году. Поэтому я думаю, что лучше будет расстрелять двух невинных бедняков, чем отпустить врагов». И поволокли нас к оврагу. Поставили на край, но на этот раз не пять человек нас расстреливали, а десять. Решил Кречет подстраховаться. Ну, и расстреляли нас. А ночью мы опять ожили.

Козорез хрипло засмеялся:

– Вот так-то, Сеня! Быть оборотнем очень даже неплохо!

Семен молчал, опустив голову. Руки машинально теребили ремень автомата. Сумбурные мысли теснились в голове; он не понимал, что происходит. Разве возможно то, о чем говорил Козорез? Его отец – оборотень?! И он сам – оборотень?! Он будет превращаться в волка?!

Игнат встряхнул Семена, взяв за плечо:

– Слушай, Сеня. Я тебя хорошо понимаю. Мы тоже тогда долго не могли в себя прийти, но в конце концов поняли, что нам выпала не самая плохая участь. Быть вовкулаком, оборотнем, лучше, чем прожить жизнь в безвестности, работать в каком-то колхозе, а потом помереть то ли от голода, то ли надорваться на непосильной работе. Даже если повезет и проживешь много лет, что с того? Что вспомнишь? Бесконечную работу в поле или на заводе? Или что нами помыкало всякое быдло? Для того ли мы на свет родились? Нет, Семен, мы – существа высшего порядка. И никто никогда не сможет нам указывать, что и как делать, потому что мы – сами себе хозяева, и делаем то, что считаем нужным.

Семен поднял голову, глядя снизу на Козореза. Игнат говорил убедительно, но…

– Почему же тогда мы сидим в этой норе? Ведь могли же уйти с немцами?

Козорез даже удивился такому вопросу.

– А зачем нам с ними уходить было? Чего мы там не видели, в их Германии?

– А зачем же вы с ними вообще связались?!

Козорез почесал в затылке и признался:

– Честно говоря,  я этого не хотел. Это батька твой придумал. Решил, что так сможет с большевиками расплатиться в полной мере. Ну, он прав оказался. Власть получил, мог делать здесь все, что хотел. Выловил практически всех подпольщиков, что после отступления Советов остались, партизан прижал так, что не могли и пикнуть. Иногда мы с ним в волков превращались и по лесам рыскали. Не раз находили стоянки партизанские – нюх-то у нас острый, дым далеко чуем. А потом только посылали карателей в нужный район. Немцы удивлялись – откуда сведения? Василь им про информаторов заливал, что есть, мол, у нас свои люди везде. Немцы за это ему платили неплохо, только Василю эти деньги были – тьфу! Главное – большевиков побольше убить. Вот что для него самое главное было.

– И погиб от ихнего снаряда, – пробормотал Семен.

– Значит, судьба такая.

Семен вздохнул.

– Ну, что ж… Чему быть, того не миновать… так, кажется? И когда я волком стану?

– Теперь уже скоро, – уверенно ответил Козорез. – В первое же полнолуние.

– Почему в полнолуние?

– Не знаю. Луна как-то на нас действует. Но это только поначалу. Потом сам сможешь превращаться, когда захочешь, и днем тоже. А ты разве не заметил изменений в себе?

– Когда убивал второго, почувствовал удовольствие.

– Ага! Это в тебе кровь заговорила. Наша, волчья, – удовлетворенно кивнул Козорез. – Да, вот еще что… Ты спрашивал, почему мы отсюда не уходим. Тогда я еще не мог тебе всего рассказать, но сейчас – другое дело.

– Так почему? Здесь же нас знают, опасно.

– Я сказал, что дело отца твоего закончить надо. Помнишь ту ночь, когда он погиб? Куда он кинулся, когда узнал, что красные наступают?

– В погреб. Тут его снарядом и накрыло.

– Правильно. А зачем он туда побежал?

– Он сказал – за золотом.

– Да, и за ним тоже. Но главное ­ – крест.

– Крест?

– Тот самый. Его Василь всегда при себе носил, а в последнее время прятал в погребе. Не за золотом он туда лез, его нажить – плевое дело. Когда крест у него был, никто ничего ему не мог сделать. И мне тоже.  А вот снял, положил в подвал, и амба! Может, если бы на шее крест висел, и жив бы остался.

Короче говоря, погреб после взрыва завалился, и о нем пока что никто не вспомнил. В помещении, где наша полиция была, теперь милиция, я узнавал. И нужно нам дождаться, когда они оттуда уберутся, чтобы крест забрать. И золото заодно, оно никогда не помешает. А с крестом нам никто не будет страшен.

– А сколько ждать будем?

– Не знаю. Пока не переедут.

– Так мы до старости тут можем проторчать.

Козорез засмеялся:

– Ты что, так и не понял, что я тебе сказал? Мы – бессмертные. К тому же мы не стареем.

– Как так?

– Очень просто. Ткани у нас постоянно обновляются. Достиг расцвета, таким и останешься на всю жизнь. Вот мне сейчас сорок три, а выгляжу я как?

– Ну… лет на тридцать пять.

– Вот! И через сорок лет, к примеру, я так же буду выглядеть. И ты тоже. Так что времени у нас достаточно.

– Я понял… Только очень уж не хочется сидеть в этой дыре долго.

– Я тебя понимаю. Самому противно. Как ты насчет прогулок по селам? Постреляем большевичков, развлечемся.

– То есть займемся тем, чем вы с отцом занимались в двадцатых?

– Ага. Нам весело тогда было.

Семен неожиданно для самого себя почувствовал азарт. Почему бы и нет, сказал он себе. И ответил:

– Хорошо. Я согласен.

Прошло две недели, и в полнолуние свершилось то, что должно было свершиться.

Выпал первый снег. Небо очистилось от туч, и полная луна заливала землю ярким светом. Козорез и Семен вышли из землянки; Игнат посоветовал:

– Сними одежду, а то разорвет.

– Так холодно ведь!

– Ничего, сейчас ты перестанешь чувствовать холод.

Семен повиновался, сбросил полушубок, шапку, сапоги, гимнастерку и галифе и остался в легком белье.

– Это хоть можно оставить?

Игнат махнул рукой:

– Оставляй, если хочешь. Но оно все равно порвется.

Семен решил – порвется, ну и пусть. Не стоять же на морозе голым.

Ровно в полночь он почувствовал, как в его организме что-то происходит. Откуда-то явилось ощущение силы, распирающей тело изнутри. В то же время он испытал необъяснимый восторг. Сейчас должно было произойти нечто невероятное.

И оно произошло. Сдерживаемые силы хлынули наружу. Тело затряслось; руки начали удлиняться; ногти стали расти и превратились в острые крепкие когти; лицо вытянулось, и Семен увидел, что оно покрыто серой шерстью; руки и ноги превратились в лапы, на месте копчика он ощутил откуда-то появившийся хвост. Взглянув на Козореза, Семен обнаружил вместо него огромного волка, который глухо заворчал и мотнул головой в сторону леса.

Дикий восторг охватил Семена. Да, он понимал, кто он такой. И в то же время знал, что он волк, которому никто не страшен, и который может делать все, что захочет. Завыв, Семен бросился в лес. За ним, чуть сзади, помчался второй волк.

Бешеная скачка по ночному лесу продолжалась долго. Никогда еще Семен не чувствовал такой силы и всемогущества. Он мог всё! А рядом находился верный товарищ, готовый поддержать его во всем, что бы он ни предпринял. Нам все по силам, мы все можем! И это ощущение вседозволенности осталось в Семене навсегда.

Глава 35. Вас должны были расстрелять!

Несколько месяцев спустя, когда наступила весна, к ним прибилось несколько человек из бывших полицаев, а также уголовники, прятавшиеся по селам от скорой на расправу советской власти. Один из вновь принятых оказался двоюродным братом Семена по имени Гриша Мозоль. Его отца осудили только за то, что советская власть посчитала его кулаком, хотя все богатство семьи состояло из одной коровы и одной лошади. Отца сослали, а Гриша долгое время перебивался у случайных людей, пока не встретил Игната Козореза, который выяснил, кто он такой, и привел в отряд.

Теперь их стало одиннадцать человек, и можно было подумать о крупных операциях по устрашению коммунистов. Хотя Козорез возражал против того, чтобы чересчур светиться, Семен, вошедший к весне в силу, решил, что ничего страшного не произойдет, если их отряд попугает большевиков. И Козорез подчинился – теперь Семен был главным.

Всю зиму они вдвоем рыскали по лесам, совершая налеты на отдаленные села. С каждой новой акцией мощь Семена росла, а убийства доставляли все больше наслаждения. Кого-то они просто застрелили, кого-то порвали. По совету Игната, Семен никогда никого не кусал, только бил лапой по горлу, оставляя четыре кровавые борозды.

Но когда у них появились товарищи, Игнат с Семеном прекратили превращения, чтобы не спугнуть их. Только иногда, уйдя далеко в лес, они оборачивались волками и до утра носились по лесу.

Жили они теперь все вместе, в просторной землянке, вырытой километрах в пяти от старой. О своем убежище Семен и Козорез никому из товарищей не проговорились.

Рядом с новым «домом» находился овраг с пологим спуском. В нем прятали трофейный «студебекер», захваченный во время одного из налетов. Случайно в селе, на которое они тогда напали, остановились на ночлег интенданты какой-то проходящей на фронт части. Здесь они и остались, а машина перешла к отряду Семена. Теперь им было удобно добираться до самых отдаленных сел района и быстро покидать места проведения акций.

Разъезжая по району, Семен нашел несколько точек для оборудования временных убежищ и заставил «соратников» вырыть здесь землянки. Теперь они могли не задерживаться подолгу на одном месте и в случае необходимости перебираться на новую базу.

Добыча от налетов была небольшой, брали в основном продукты питания, но зато ни разу они не попались, и такая безнаказанность кружила головы всем, кроме двух начальников.

Полтора года отряд совершал налеты на села, и за это время никто не покинул его. Бывшим полицаям и уголовникам нравилась такая жизнь.

И вот в сентябре сорок пятого, уже после разгрома Германии, они впервые попали в серьезную переделку в селе Озерное. Была это засада или случайность, осталось невыясненным. Встреченные неожиданным шквальным огнем, все метнулись назад, к «студебекеру», но когда отъехали от села подальше и остановились, оказалось, что их только шестеро. Пять человек остались лежать там.

Семен Сычук спокойно отнесся к этому факту.

– Что ж, – сказал он, – значит, судьба такая.

Поехали на одну из ближних стоянок, провели там два дня. На исходе вторых суток появился Козорез, живой и невредимый, сообщивший, что трое их товарищей убиты, а один, Примак, ранен.

Во второй раз Козорез появлялся подобным образом, что вселяло в «соратников» суеверный страх. Поговаривали, что его не берут пули.

Семен не обращал внимания на подобные разговоры, зная, как обстоят дела на самом деле.

А в декабре пришел конец их отряду. Выехав в село Грибово, чтобы прикончить председателя, они попали в засаду, и после того, как над их головами засвистели пули, сдались, хотя понимали, что ничего хорошего им не светит. Но надежда умирает последней, и никому не хочется отправляться на тот свет раньше нее.

Их поместили в городскую тюрьму, быстро провели следствие и передали дело в суд. И пятнадцатого января 1946 года должны были огласить приговор. Каким он будет, никто не сомневался.

Накануне суда, вечером, Семен подозвал к себе Григория Мозоля, своего брата.

– Слушай, Гриша, ты самый младший из нас, – шепнул Семен. – Тебе еще только шестнадцать. Может, будет снисхождение. Хотя… Вряд ли, Гриша. Советы скорее расстреляют, чем пощадят. Ну, я что хотел сказать… Не надо ждать, оправдают тебя или нет. Есть другой выход…

Григорий оглянулся – не слышит ли кто – и приник к уху брата:

– Какой выход, Семен?

– Слушай. Суд заседает в медучилище, потому что в городе мало зданий, пригодных для этого. Заседаний не бывает без перерывов. Так вот, во время одного из них просись в туалет. Тебя поведут во двор. Туалет там – из двух частей, мужская и женская, через перегородку. Тебя, как малолетнего, скорее всего, будет сопровождать один конвоир. Он останется снаружи, пока ты не справишь нужду. Так вот, Гриша, в этот момент ныряй в очко – ты должен пролезть – и вылезай с той стороны, в женской части. Там рядом забор, махнешь через него – и свободен. Понял меня?

Гриша тревожно оглянулся:

– Так я же буду весь в говне! Как я дальше пойду?

Семен нетерпеливо стукнул кулаком в ладонь:

– Рядом, на улице Кооперативной, 33, живет наш человек. Зовут Колей. Скажешь, что от меня, и он даст тебе одежду. Понял?

– Понял, – прошептал Гриша.

– В городе не задерживайся. Уходи сразу, Коля тебе поможет.

– А как же ты, Семен?

Семен усмехнулся:

– За меня не бойся. Думаю, еще встретимся.

– Как же мы встретимся? Тебя ведь расстрелять могут.

– Может, и так. А может, и нет. На всякий случай запомни: через неделю придешь к Коле на Кооперативную. Если меня там не будет, он тебе поможет с документами. Дальше сам смотри, как жить.

– А если…

– А если у меня все получится, то мы встретимся. И тут уж я тебе скажу, что делать. Понял?

– Понял…

Пятнадцатого января случилось ЧП: сбежал самый молодой член банды. Попросившись во время перерыва в туалет, он пролез через отверстие на другую, женскую, половину и скрылся. Как его ни искали, а найти не удалось.

Заседание перенесли на следующий день. И шестнадцатого января судья объявил приговор: расстрел. В том числе Григорию Мозолю – заочно.

Приговор привели в исполнение на рассвете семнадцатого в подвале городской тюрьмы. Трое из пяти не выдержали ожидания смерти, начали плакать и просить пощады, хотя знали, что ее ждать нечего. Семен и Козорез стояли спокойно, поглядывая по сторонам.

Когда солдаты навели на них винтовки, Семен насмешливо произнес:

– Цельтесь лучше, мазилы.

Грянул залп, все пятеро упали. Врач засвидетельствовал их смерть, и вскоре их увезли и закопали у задней стены городского кладбища.

Прошла неделя. Гриша, которому благодаря плану Семена удалось скрыться, поздно ночью постучал в дверь неприметной хаты на улице Кооперативной. 

Когда неделю назад Гриша явился сюда, облепленный экскрементами, и сказал оторопевшему хозяину, что он – от Семена, тот, ни слова не говоря, повел его в сарай, куда вскоре принес горячей воды, корыто и чистую одежду. Гриша долго отмывался; затем его пригласили в дом, где неплохо по тем временам накормили. Переночевал он в том же сарае, а утром хозяин снова накормил его и спросил:

– Что Семен просил передать?

Гриша удивился: почему вчера об этом не спросил? Но, видно, так у них было договорено. Поэтому он, не рассуждая, ответил:

– Сказал, чтобы я через неделю наведался. Если его не будет, то ты поможешь с документами. А если он придет, то сам обо мне позаботится.

– Ясно… Из-за твоего побега суд отложили на один день, приговор сегодня произнесут. Скорее всего, расстрел.

– Думаешь?

– Чего тут думать, и так понятно. А расстреляют завтра. Так всегда делают, надолго не откладывают.

– И что же делать?

– Тебе? Ничего. Я сам все сделаю. А ты приходи через неделю, как Семен сказал.

И когда прошла неделя, Гриша вновь пришел в этот небольшой дом на улице Кооперативной.

Дверь открыл хозяин. Всмотрелся, узнал Гришу, кивнул:

– Проходи.

Гриша шагнул в сени, затем прошел в комнату и замер: за столом сидели Семен и Козорез. Оба улыбались, глядя на вытянувшееся лицо Гриши.

– Ну, что стоишь? Иди сюда, братишка, – Семен показал рукой на стул рядом с собой.

Ничего не понимая, Григорий на негнущихся ногах подошел к столу и буквально упал на стул. Семен засмеялся:

– Не ожидал такой скорой встречи?

Гриша смог только покачать головой.

– А разве… вас ведь должны были расстрелять?..

Козорез важно кивнул:

– Не только должны были, но и расстреляли. Семнадцатого.

– А как же… Но вы живы!

Семен переглянулся с Игнатом и сказал:

– Вот что, Гриша… Ты мне брат все-таки. Поэтому я принял решение рассказать тебе о нас. А дальше ты сам решай, что будешь делать: с нами пойдешь или сам по себе будешь. Только учти: то, что ты услышишь, ни одна живая душа не должна знать. Иначе… придется мне тебя убить.

– За что?!

– Я же сказал: чтобы ни одна живая душа… Понял меня?

Гриша машинально кивнул.

– Тогда слушай.

То, что рассказал Семен, ошеломило Гришу. Оказывается, его брат был оборотнем! И Игнат Козорез – тоже! Именно поэтому они остались живы после расстрела. Коля, которому они доверяли, ночью выкопал их тела, наспех зарытые на городском кладбище, и  перевез домой. Через несколько часов они ожили.

Теперь перед Гришей, узнавшим такую важную тайну, стоял вопрос: как быть? Он прекрасно понимал, что сообщить кому-либо о брате не мог, так как сам находился в розыске и в случае поимки должен быть расстрелян. Да и зачем ему было доносить на брата? Не лучше ли… Да, именно так!

И Гриша сказал:

– Семен… Я провел в твоем отряде не очень много времени, но никогда не подводил тебя. И ты помог мне бежать. Так, может, возьмешь меня к себе? В смысле, помощником?

– То есть? – насмешливо спросил Семен, но по улыбке на его губах Гриша понял, что он знает, о чем хочет просить брат.

И он попросил:

–­ Укуси меня. Я тоже хочу быть вечно молодым и бессмертным.