Кому-то придется сдохнуть. 10

Глава 24. Куда ни плюнь, везде оборотни

В историю с дважды расстрелянными Макс не поверил – мало ли на свете встречается похожих людей. Ошибся прадед… С другой стороны, если допустить идиотскую мысль, что в городе действуют оборотни, то всё становится на свои места: Фирсов вовсе не похож на Семена Сычука – он и есть Семен! Расстрелянный в сорок шестом, он ожил, как и Козорез. И Козорез не померещился Стародубу!

За два последних дня Макс перевернул кучу специфической литературы, какую только смог достать, и в одной книге прочел, что у оборотней постоянно происходит регенерация тканей, то есть они все время обновляются. Значит, оборотни не стареют и выглядят так, как в период наибольшего расцвета организма, – лет на тридцать пять – сорок. Во всяком случае, Фирсову можно дать именно столько.

Какой вывод можно сделать, исходя из предположения, что Сычук и Козорез – оборотни? В конце сороковых – начале пятидесятых Семен с Козорезом возвращаются в город, убивают несколько человек из группы Гордиенко, мстя таким образом за свою поимку и расстрел. И через много лет появляются снова… Зачем? Добить тех, кто еще жив? Но это можно было сделать и раньше. Что-то тут не сходится. Существует мотив, о котором никто не догадывается. И если понять, чего они добиваются…

Из той же книги Макс почерпнул сведения о том, как можно убить оборотня. О серебряных пулях он, конечно, знал и раньше, а вот о других средствах прочел впервые. Оказывается, смерть оборотню приносит оружие из серебра и обсидиана, вулканической горной породы, а также заточки из серебряных крестов, которые тоже можно отнести к оружию. Еще можно отрубить голову, сжечь, вырезать сердце – после таких вещей никакой оборотень уже не оживет. Так что способов спровадить их на тот свет не так уж мало. Другое дело, как ими воспользоваться в случае необходимости?..

Макс усмехнулся: «Что-то я увлекся, уже и воевать собрался. Какие там оборотни…» Но все же выбросить эти мысли из головы уже не мог, долго размышлял, прикидывал так и эдак… В конце концов он отправился к Басову.

Когда Макс изложил майору новую версию происходящего, тот посмотрел на него, как на идиота.

– Да-а… – после многозначительной паузы протянул Басов с нотками сожаления в голосе, – я думал, только Юра Жарский находит в обычных делах всякую чертовщину. Оказывается, ты этому тоже подвержен. Не ожидал, Макс, не ожидал.

– А что не так?

– Да нет, все нормально, все нормально. Оборотней, конечно, у нас навалом. Куда ни плюнь, везде они. Двумя больше или меньше – какая разница? Все нормально, Макс. А ты у психиатра давно был?

– Да вот как раз собирался, – в тон ему ответил Макс. – Зашел записаться на прием, а врач мне говорит: «Не могу сейчас вас принять, занят, зайдите попозже. Через месячишко-другой. У меня сейчас клиент тяжелый, раньше не управлюсь». «Что за клиент?» – спрашиваю. «Да начальник уголовного розыска. Никак, понимаешь, не может дело об убийствах пенсионеров раскрыть. На этой почве у него крыша и едет. А все потому, что не умеет мыслить нестандартно».

– Ладно, ладно, – прервал его Басов, улыбаясь. – Пошутили, и хватит. Твоя версия хороша тем, что почти все в ней на своих местах. Давай попробуем воссоздать картину, представив на время, что ты прав.

Макс хотел возразить, но Басов остановил его:

– Потом, Макс. Итак, в городе появились оборотни – Сычук и Козорез. Во время войны они служили здесь в полиции; после освобождения скрывались в лесах. Сколотили банду… Кстати, почему они не ушли из этих мест, где их могли опознать?.. Ладно, сейчас не будем. В сорок пятом их ловят, в начале сорок шестого расстреливают. Так как оборотни – ребята живучие, то Семен и Козорез вскоре воскресают…

– Гордиенко в своих записках упоминает об исчезновении трупа Козореза, – вставил Макс. – Помнишь, когда банда попала в засаду и потеряла несколько человек?

– Помню, – пробормотал Басов, внезапно утратив ироничный тон. – И этот… Примак, которого в плен взяли, рассказывал, что то был не первый случай.

– Ага! – торжествующе воскликнул Макс. – Видишь, что получается?

– Хреново получается, – заявил Басов. – Рассуждаем дальше. Воскреснув, «сладкая парочка» на время исчезает и появляется через два года. Убивают Петра Зайца и снова скрываются, чтобы вернуться в сорок девятом. На этот раз они убивают двоих – Сергея Криворучко и Николая Варенцова, и еще через год – Александра Шилова. После чего они исчезают надолго. Что ты думаешь о первой части истории?

– Месть, ­ – уверенно сказал Макс. – Они возвращались, чтобы мстить.

– Наверно, ты прав. Но, мне кажется, был еще какой-то мотив… Иначе бы они так не рисковали.

Макс расхохотался:

– Вот ты и попался, Генка! Поверил?

Басов раздраженно отмахнулся:

– Ничего я не поверил. Просто складывается все как-то ловко…

– То-то! Ладно, давай вторую часть.

Майор продолжил:

– Вторая часть начинается в наши дни. Умирает от инфаркта Михеев, погибают Гордиенко, Сафонов и Жмых. Все они перед смертью видели «старых знакомых». И мы точно знаем, кого – Сычука и Козореза, которые снова посетили наш город. Они убивают троих тем же способом, что и раньше – сворачивают шею или рвут горло. Стародуба ждала та же участь, если бы мы не помешали. Ветеран говорит, что на него напал Козорез, начавший превращаться в волка. Тут появился Юра, и Козорез вынужден был бежать. Причем так быстро, что Юра не смог его догнать, несмотря на юный возраст, и ему пришлось стрелять. И он попал, после чего предполагаемый Козорез опустился на четыре точки и понесся еще быстрее, что для человека просто невозможно. На заборе, через который Козорез перепрыгнул, осталась волчья шерсть, и мы находили такую же в местах смерти Гордиенко и Сафонова. На даче последнего мы обнаружили отпечаток волчьей лапы. На поле – тоже. Да и кровь, как ты правильно вспомнил, двойная. Такой в природе быть не может, и тем не менее она есть. Отсюда – неутешительный вывод: оборотни существуют. И, по крайней мере, два представителя этого племени сейчас находятся в нашем городе. Цель их появления – месть старым врагам. Тут как будто все понятно. Но зачем было ждать столько лет?

– Здесь появляется новая загадка, – сказал Макс. – Убит неизвестный парень, а вслед за этим умирает мэр Ванюхин. Имеет ли это отношение к делу?

– Ты прав. Туман, как говорится, сгущается.

Некоторое время они молча размышляли. Наконец Макс сказал:

– Послушай, Гена… Если предположить, что Фирсов – на самом деле Семен… а на этот факт многое указывает… то почему он по-прежнему в городе? Убил несколько человек… Чувствует себя в безопасности?

Басов с сомнением покачал головой:

– Не думаю… Я сам ему сказал, что он очень похож на Семена Сычука, и что  в редакции его опознали как корреспондента из Киева. Фирсов отрицал свое посещение редакции, но я считаю, что это был он. И он не может не понимать, что попал в поле нашего зрения.

– Тем не менее Фирсов здесь. Давай-ка вспомним, когда он впервые нарисовался?

– А что вспоминать? Сначала появился в редакции, а потом – во время открытия нашего нового офиса, в котором мы сейчас находимся.

– Это его фирма ремонтировала офис?

– Его.

– А как они сюда попали, эти ремонтники? Насколько я помню, уже много лет здание стояло заброшенным, и вдруг ни с того ни с сего его приводят в божеский вид и передают вам.

Басов развел руками:

– Извини, Макс, не знаю. Может, Фирсов как-то подъехал к Ванюхину, и тот дал подряд на ремонт.

– Кто, Ванюхин? Да он скорее удавился бы, чем выбрасывать деньги на такие мероприятия. Может, его заставили?

Майор ухватился за эту мысль:

– А что, вполне возможно! А когда стал не нужен – довели до инфаркта. А?

– Бэ, – ответил Макс. – Зачем? Если был способ давления на мэра, то логично предположить и дальнейшее его использование в своих интересах.

– Да, конечно.

– Ладно, вернемся к Фирсову. После ремонта этого здания чем он занимался?

– Приходил к нам, просил поторопиться с переездом. В конце концов мы перебрались, и теперь его люди работают  в старом офисе, переделывают под детский центр.

– Ну, и?..

– Мне показалось странной настойчивость, с которой нас старались побыстрее спровадить. Я установил наблюдение за офисом.

– Есть результаты?

– Есть. Пару дней назад Фирсов имел контакт с человеком, похожим на Козореза.

И майор рассказал о событиях последних дней, посетовав, что не имеет прибора ночного видения, с помощью которого можно было бы отслеживать передвижения Фирсова по двору.

– Прибор я вам достану, ­– пообещал Макс. – А вот насчет здания… Фирсов явно хотел вас выселить, чтобы иметь возможность без помех обследовать двор. Именно двор…

– Это я понял. Но зачем?

– Если б я знал… Стой, Гена! А что там у вас было раньше?

– Черт его знает! Сколько я помню, всегда была милиция.

– Это сколько ты помнишь. А ну-ка, дай телефон…

Макс потыкал пальцем в кнопки и подмигнул:

– Сейчас… Алло! Дед, привет, это я. Слушай, ты не помнишь, что раньше было в старом здании милиции? Да, на улице Харьковской.

Басов заметил, что лицо Макса напряглось.

– Точно? Ничего не путаешь? Нет, я знаю, что память у тебя в порядке… Ладно, спасибо, ты мне очень помог.

Макс положил трубку и посмотрел на Басова.

– Что? – не выдержал майор.

– Дед говорит, что и до войны в этом здании находилась милиция. А при немцах там была полиция. А в полиции, как ты знаешь, служили Сычук и Козорез.

Басов замер, переваривая информацию, затем хлопнул себя по лбу:

– Вот оно! Вот мотив возвращения наших бандитов-оборотней!

– Подробней, пожалуйста, – вежливо попросил Макс.

– Пожалуйста! Здесь что-то было спрятано при немцах, понимаешь? Я не знаю, что это – может, документы, а может, ценности… И для Сычука важно отыскать эту штуку. Поэтому они появлялись в нашем городе в сорок восьмом, сорок девятом, пятидесятом… А так как здесь с сорок третьего года находилась милиция, то проникнуть сюда они не могли. А людей Гордиенко убивали между прочим. Месть, конечно, я не исключаю, но не это было их главной целью.

– Продолжайте, товарищ майор, я вас внимательно слушаю.

– Не иронизируй! Теперь они подготовились лучше. Здание – в их распоряжении, и можно без помех искать… ну, то, что им нужно.

– И эта штука спрятана во дворе, – подытожил Макс.

– Да, во дворе. Не зря Фирсов там трется. Что касается убийств ветеранов, то, думаю, они не имеют решающего значения. Просто оборотни развлекаются.

– Так ведь оборотней не существует, – тихонько напомнил Макс.

Басов так и застыл с полуоткрытым ртом, а Макс невинно спросил:

– А ты давно у психиатра был?

Майор энергично выругался. Минуту он смотрел в пол, кусая губы, а затем решительно произнес:

– Вот что, Макс! Конечно, оборотней не должно быть. Но как по-другому объяснить всю эту чертовщину?!

– А я тебе о чем?

– Значит, делаем так, – взмахнул рукой Басов. – Принимаем версию оборотней за рабочую. Но только никому ни слова! Узнают мои ребята – засмеют, а узнает начальство – с работы попрут. Или в дурдом отправят. Будем пока вдвоем работать в этом направлении.

– Тяжеловато придется, – с сомнением сказал Макс. – А как насчет капитана?

Басов поразмыслил и согласился:

– Пашу я информирую. Кажется, он о чем-то таком догадывается, только сказать не решается.

– Еще бы! Давай так: я беру на себя Фирсова, поскольку он меня не знает, а вы ищете Козореза. Юра с Виталиком пусть продолжают наблюдение, но круглые сутки. Конечно, если во дворе милиции будет происходить что-то важное, то, скорее всего, ночью. Но кто знает?..

– Хорошо. В случае чего скорректируем наши действия по ходу дела. А прибор ночного видения когда достанешь?

– Сегодня же будет у вас. И не один, а несколько. Нам они тоже понадобятся.

Глава 25. Трое из пяти

Дома к Максу пристал дед, требуя объяснить интерес к оборотням и бывшему зданию милиции.

– Я сразу понял, – заявил он, – что ты что-то затеваешь. Книгу писать собрался, а? Так я бы тебе помог.

Макс уверил деда в отсутствии писательского зуда. Так как дед не отставал и настойчиво предлагал свою помощь в делах любого рода, то внуку это скоро надоело. Чтобы отвязаться, Макс брякнул:

– Я собираюсь устроить охоту на оборотней. Вряд ли твои услуги понадобятся.

Вопреки его ожиданиям, дед воспринял это заявление всерьез и начал выспрашивать подробности: на каких конкретно оборотней, где, когда, с каким оружие и т.д. Тогда Макс рассказал ему все как есть, попросив не смеяться.

Дед внимательно слушал, время от времени молча кивая. Когда Макс закончил, он воскликнул:

– А ведь я их помню!

– Кого – их?

– Семена и Козореза. И старшего Сычука, Василия, тоже.

– Как ты можешь помнить? Разве ты встречал их раньше?

Дед удивился:

– А как же! Я во время оккупации здесь жил, с матерью. И хата наша стояла рядом с полицией. Когда наши в сорок третьем наступали, в нее снаряд попал, две стены только и остались.

– А вы в это время где были?

– В погребе, где же еще. Но это к делу не относится. Время тогда было голодное, особенно при немцах, и мы, пацаны, иногда ходили к полицаям еду просить. Жрать-то хотелось… А у них своя кухня была, и повар ничего, не вредный. Бывало, насыпал нам каши полные котелки…

– Не отвлекайся, – попросил внук.

– Вот там я всех троих и видел. Семен был каким-то младшим командиром, вроде сержанта, что ли. Нас не гонял, разрешал на кухню пройти. Козорез, заместитель начальника, на такую мелюзгу, как мы, внимания не обращал. А вот Василий Сычук был ба-альшой сволочью. Нас терпеть не мог. Если кто-то попадался ему на глаза во дворе полиции, приказывал своим полицаям поймать и выпороть.

– И пороли?

– Конечно. Меня, правда, обошла чаша сия. Поэтому мы старались проникать на кухню в его отсутствие.

– А куда девался Василий?

– Когда наши пришли, полицаи разбежались. Кто с немцами удрал, кто спрятался. Но несколько человек поймали. Был показательный суд, и один из них рассказал, что Василий погиб. Тот полицай сам видел, как в него попал снаряд. Только воронка осталась.

– Ясно, – пробормотал Макс. – От снаряда не спасешься. А процесс сорок шестого года помнишь?

– Помню. В зал суда меня не пустили по малолетству, так я под окнами ошивался. Форточки открыты были, все слышно. Когда Григорий Мозоль сбежал, такой шухер поднялся! Солдата, который его в туалет сопровождал, тут же арестовали – наверно, заподозрили в пособничестве. Что с ним потом стало, не знаю. А остальных бандитов расстреляли.

– Ну, это мне известно.

– Известно, да не все. Слушай дальше.

Дед понизил голос (для таинственности, наверно) и продолжил:

– К тому времени мы с матерью жили в другой хате, на две семьи. У нас была одна комната с кухней, но нам хватало. А в другой половине поселился Никита Зубко с семьей. Служил он в нашей городской тюрьме, но не надзирателем, а в обслуге. Чем он конкретно занимается, мы не знали, да нас это и не интересовало, свои проблемы были.

В пятьдесят первом году решили наши власти перенести старое кладбище на другое место. В связи с этим обратились к жителям с просьбой: перезахоронить останки усопших родственников. Кто мог, тот так и сделал. Покойников, оставшихся, если можно так выразиться, невостребованными, перемещали к месту нового упокоения за счет государства.

И вот однажды вечером является Никита домой пьяный в доску. Я во дворе сидел, чинил что-то. Он со мной рядом на лавочку плюхнулся, посмотрел мутными глазами и жалобно так спрашивает: «Ну, ты-то веришь, что я не дурак?» Конечно, я ему сказал, что таких умных людей в жизни не встречал, после чего он едва не расплакался от умиления и поведал мне следующую историю.

Пять лет назад, то есть в сорок шестом, он участвовал в захоронении расстрелянных бандитов Сычука. Закопали их на том самом кладбище, у дальней стены. И теперь, когда останки переносили на новое место, Никита вспомнил об этой могиле и отправился в горисполком, где сообщил, что нужно перезахоронить пятерых покойников. Хоть и бандиты, но все же люди, которые за свои преступления ответили в полной мере.

Власти отнеслись к делу с пониманием (не то, что сейчас), соответствующее ведомство получило указания, и Никита пошел с командой «гробокопателей» на кладбище, чтобы показать нужное место.

– Дальше можешь не рассказывать, – перебил Макс. – Вместо пяти трупов нашли три.

– Именно! Никита уверял, что где-то здесь должны быть еще двое, заставил перерыть землю в радиусе трех метров, и – ничего. В конце концов копатели разозлились, обозвали Никиту дураком и всякими другими нехорошими словами и ушли. А Никита с горя напился. Вот и вся история.

Макс встал и потянулся:

– Ох-хо! Засиделся… Что ж, дедуля, твой рассказ подтверждает вероятность существования оборотней. А смог бы ты их узнать?

– Думаю, что да. Особенно Козореза.

– Как раз Козореза пока не получится. А предполагаемого Семена я тебе покажу.

Глава 26. Полковник пяти полков

Антон Лукич Харкун с детских лет мечтал выделяться из толпы, быть лидером, но, к его глубокому огорчению, добиться этого никак не получалось. И в школе, и в институте он не входил в число лучших учащихся, да и особыми талантами не блистал; и в армии не стал сержантом; и в трудовых коллективах, в которых он работал, его не ценили. То есть Харкуну казалось, что его выдающиеся способности начальство не замечает, а если и замечает, то специально не дает ему ходу, чтобы не дать подняться на высокий уровень.

Характер Харкуна, и без того достаточно противный, с годами окончательно испортился. Он замкнулся, перестал общаться с коллегами и соседями, которые, как он считал, ему завидуют, извел своим постоянным недовольством жену, в результате чего обрел статус холостяка.

Но вот наступил 1991 год. Распался Советский Союз, жить стало труднее; предприятие, на котором работал Харкун, закрылось. И он ударился в огородничество. Нахватал в разных районах города земельных участков, добавил к ним еще несколько в окрестных селах, засадил картошкой, помидорами, огурцами и прочими овощами. Работа спорилась, урожаи получались хорошими и приносили прибыль.

Но через несколько лет Харкун почувствовал, что устал; обрабатывать в одиночку десяток огородов становилось все труднее. К тому же амбиции Антона Лукича оставались неудовлетворенными, по-прежнему хотелось если не славы, то хотя бы известности. В политику Харкун решил не соваться: во-первых, ораторским талантом не обладал, во-вторых, в городе уже существовали организации всех солидных партий, а возглавить (непременно возглавить!) какую-либо «захудалую» не было желания. Оставались общественные организации.

И тут Харкун обнаружил, что среди десятков всевозможных городских «фондов», «центров» и «союзов» нет казаков! Это было то, что надо.

Антон Лукич решил зарегистрировать объединение, гордо названное им «Казацкая слава». Но опять возникли препятствия: для регистрации организации требовалось не менее трех основателей. Харкун обратился к своим знакомым с предложением принять участие в благородном деле возрождения казачества и наткнулся на полное непонимание. Кто-то вежливо отказывался; кто-то говорил, что ему не до игрушек; наиболее резкие высказывания касались «придурков, поприсваивавших себе звания и обвешавшихся дурацкими орденами». Были и такие, кто просто посылал Харкуна подальше.

Антон Лукич не сдавался и в конце концов нашел двух нужных людей. Правда, в городе их считали больными на голову, но Харкуна это не смутило: главное – зарегистрироваться, а там видно будет.

После завершения всех необходимых процедур новоиспеченный председатель общественной организации «Казацкая слава» отправился в Киев, где добрался до самого гетмана, и доложил, что в таком-то городе воссоздана казачья сотня и что сотворил данное деяние он, Харкун.

Домой Антон Лукич возвратился сотником, и этот факт переполнял его сердце гордостью. Да вот беда: сотник был, а сотни не было. С неимоверными усилиями удалось завербовать в «казачье войско» шесть человек, причем все они, как и «отцы-основатели» «Казачьей славы», имели репутацию городских придурков.

Хотя это обстоятельство не прибавляло «сотне» авторитета, Харкун не смущался. Он отрастил длинные усы, придумал себе предков-запорожцев и постоянно ездил на всевозможные казачьи съезды, форумы и конгрессы. Приобретя цифровой фотоаппарат, Антон Лукич активно снимал проводимые мероприятия, умудряясь во время групповых съемок оказываться рядом с первыми лицами. Особенно он гордился фотографией, на которой была видна часть его головы, торчащая из-за плеча президента страны. Из подобных снимков Харкун составлял коллажи и демонстрировал всем подряд, чтобы подчеркнуть свою значительность. Впрочем, эффект был совершенно противоположным: стали говорить, что у Харкуна совсем плохо с головой.

 Тем не менее через несколько лет Антон Лукич вырос до полковника (если не врал, конечно), но, видно, этого ему казалось уже мало, и одну из статей, которые время от времени удавалось поместить в городских газетах, он подписал «А.Харкун, полковник пяти казачьих полков», не уточняя, каких именно.

«Войско» Антона Лукича за несколько лет, к сожалению, не увеличилось, да оно и понятно: серьезно относились к «возрождению казачества» очень немногие. Конечно, когда-то практически все население Украины состояло из казаков, но в ХХI веке наряжаться в шаровары!..

Достаточно странно выглядели люди на снимках Харкуна: кто в старинных казачьих одеяниях, кто в современной военной форме, с офицерскими погонами, увешанные орденами неизвестного происхождения, причем у некоторых наград было больше, чем у полководцев Великой Отечественной…

Антон Лукич воспринимал это как должное, сожалея об одном: его самого наградами обходили ­– не заслужил. Дали, правда, форму, но уж очень она походила на таможенную… Мундир, что ли, лишний оказался, на который приделали соответствующие нашивки…

Оставалось отличиться в каком-либо деле. И оно нашлось.

Однажды вечером Харкун, живший в собственном доме рядом с небольшим заводом, несколько лет назад закрытом, вышел во двор по естественным надобностям. Справив нужду прямо с крыльца, он задержался, размышляя о разных умных вещах, и вдруг увидел, как через заводской забор перепрыгнула огромная собака. Не успел Харкун удивиться ее размерам и силе (ибо только очень сильная собака могла взять такую высоту), как его ожидало потрясение: пес встал на задние лапы! Дальше – больше: он начал уменьшаться в размерах и неуловимо меняться. Харкун наблюдал за чудом, разинув рот. Прошла минута, и никакого пса уже не было – на его месте стоял высокий худой человек в одних плавках. Антон Лукич не верил своим глазам.

Прихрамывая, человек подошел к стоящему неподалеку серебристому «Опелю», на который Харкун обратил внимание час назад, когда вернулся домой, даже запомнил номер: 255-25. Человек открыл дверцу и взял с сиденья сначала спортивные брюки, затем куртку. Перед тем, как одеться, что-то сделал с левой ногой; Харкуну показалось – наклеил на бедро пластырь. После этого натянул одежду, обулся и залез внутрь. Заурчал мотор, и «Опель» исчез в темноте.

– Черт! – пробормотал Харкун. – Неужели я видел оборотня?!

Он не спрашивал себя, не сон ли это, не щипал за руку – ничего такого. Он прекрасно осознавал, что не спит и видел нечто невероятное.

Осторожно выглянув за калитку и убедившись, что поблизости никого нет, Харкун приблизился к месту, где стоял незнакомец. Присев на корточки, он зажег спичку и при ее слабом свете увидел отчетливые собачьи – да нет, конечно, волчьи, – следы, и здесь же – отпечатки босых человеческих ступней. Вне всякого сомнения, Антон Лукич стал свидетелем удивительного события – превращения оборотня. Но ведь… но ведь это – прекрасный шанс отличиться! Нужно только поймать оборотня. Вот это будет шум, вот это будет слава!

Харкун даже причмокнул от восторга, представив, какой фурор вызовет поимка монстра. Оставалось решить, как его поймать.

Антон Лукич знал только то, что и все – оборотня можно убить серебряной пулей. Но убивать как раз не требовалось, а каким образом можно задержать человека-волка, Харкун не знал. Поэтому, отложив решение вопроса до утра, он отправился спать.

… Проснувшись утром, Харкун первым делом позвонил одному из своих «казаков», брат которого работал в ГАИ, и попросил выяснить, кому принадлежит «Опель» за номером 255-25. Сам же принялся мечтать о грядущей славе, которая непременно обрушится на него после поимки оборотня.

Первое разочарование не заставило себя ждать. Брат гаишника сообщил, что автомобиль с номером 255-25 не зарегистрирован ни в городе, ни в районе, ни даже в области. Значит, оборотень был приезжим, а это осложняло поиски.

Неделю Харкун шатался по улицам, рассчитывая случайно встретить нужный ему «Опель», но серебристых машин было очень много, в том числе и «Опелей», а искомого не наблюдалось. Антон Лукич подключил к поискам все свое «войско», всех шестерых, не объясняя цели этого мероприятия. И пока «казаки» прочесывали город, Харкун решил пополнить скудные знания о природе оборотней и отправился в центральную библиотеку, где его хорошо знали, ибо несколько раз он пытался прочитать там лекцию о казачестве. Ему отказали, сославшись на достаточное количество профессиональных лекторов, так что «полковнику» не повезло.

Не повезло ему и теперь. Пожилая библиотекарша сообщила, что все книги, в которых было хоть какое-то упоминание об оборотнях, забрал новый читатель, записавшийся несколько дней назад.

Разочарование было велико, но Харкун решил не сдаваться и попросил дать ему адрес человека, интересующегося, как и он сам, оборотнями.

– Может быть, – объяснил он библиотекарше, – тот человек уже прочитал книги, а возвращать не торопится. А мне они срочно нужны.

Женщина пожалела Харкуна, нашла требуемый формуляр и сообщила ему адрес, а заодно и имя читателя – ­Максим Борисов.

Глава 27. «Вы его поймаете»

Макс сильно удивился, когда один из главных городских придурков нанес ему визит. А уж цель визита повергла его в крайнее изумление. С чего бы «полковнику пяти полков» интересоваться оборотнями? Да еще так серьезно, что он не мог дождаться возвращения книг в библиотеку и явился к Максу? Здесь явно что-то крылось, и Макс решил выяснить, что именно. Узнав, как зовут гостя, он приступил к расспросам.

– Зачем вам такие книги, Антон Лукич? Насколько я знаю, до сих пор вас интересовало только казачество. Или я ошибаюсь?

– Нет, не ошибаетесь, – с достоинством ответил Харкун. – Возрождение казачества ­ – главная цель моей жизни. Однако я занимаюсь и другими вещами.

– Но почему оборотни?

– Вас ведь они тоже почему-то интересуют.

– Книгу писать буду, – соврал Макс. – Надеюсь, ваш интерес лежит в другой области? А то ведь неловко получится, если мы с вами будем ссылаться на одни и те же источники.

– Нет, нет, – заверил Харкун. – Писать я не мастер. Просто изучаю… э-э… мифологию нашего народа.

Маленькая заминка дала понять Максу, что Харкун врет  и версию об изучении мифологии придумал только что.

– Темните, Антон Лукич, – насмешливо сказал Макс. – Мифы могли бы подождать, пока я не верну книги.

Харкун хотел протестовать, но Макс наклонился к нему и тихо произнес:

– Значит, вы тоже видели оборотня?

Говоря так, он блефовал – просто брал Харкуна «на пушку». К его удовольствию, номер удался – Антон Лукич откинулся на спинку кресла, немного поколебался и признался:

– Видел. А вы… а вы где его встречали?

Макс неопределенно махнул рукой:

– Там… далеко отсюда.

– И вы наблюдали момент превращения?

Макс насторожился:

– А вы?

Харкун молча кивнул.

Это было уже любопытно. Макс насел на Харкуна с требованием рассказать все подробно; Антон Лукич для порядка поломался, но когда хозяин дома назвал его «полковником», сдался. К тому же молодой помощник не помешает, решил Харкун.

Узнав, отчего у Харкуна появился интерес к оборотням, Макс уточнил его местожительство и понял, что «казак» видел того самого оборотня, что напал на Стародуба. Время и место совпадало – с другой стороны заброшенного завода лежало поле, через которое бежали Юра Жарский и неизвестный в «волчьей шубе». Выходит, все правда. Харкун своими глазами видел превращение волка в человека. И этим человеком был Козорез.

Конечно, можно предположить, что «полковник» врет. Но зачем?.. В голове Макса никак не укладывалась мысль о реальности происходящего, но волей-неволей… Неужели оборотни существуют? Тогда, может, и вампиры есть?..

Макс решил пока не думать о вампирах и прочей нечисти – хватало одних оборотней.

Харкун постучал его по руке, заставив очнуться.

– Вы не рассказали мне о своих оборотнях, – напомнил Антон Лукич. – Любопытно послушать.

Пришлось Максу на ходу сочинять историю о встрече с монстром, а чтобы Харкун не слишком приставал, сказал, что это случилось давно и не здесь. Поверил ли Антон Лукич, ему было безразлично.

– Напомните, полковник, – от такого обращения губы Харкуна непроизвольно растянулись в улыбке, – номер той машины, на которой уехал оборотень?

– 255-25, – машинально ответил Харкун, запоздало вспомнив, что раньше он этого не говорил.

– Что ж, Антон Лукич, я очень рад нашей встрече. Уверен, что теперь оборотню не скрыться, мы его поймаем.

– Мы?..

– Я хотел сказать – вы его поймаете, – поправился Макс, потирая щеку, чтобы Харкун не заметил улыбки на его губах. – Я, со своей стороны, готов всемерно вам способствовать. Но вы должны делиться со мной информацией. Договорились?

Выдержав для солидности паузу, Харкун милостиво согласился принять помощь Макса. Они позвонили в библиотеку, попросили переписать книги, числившиеся за Максом, на имя Харкуна, после чего расстались, причем каждый считал, что этот день был для него удачным.

Ближе к вечеру Макс прихватил деда и отправился к бывшей милиции. Поднявшись в квартиру сестры Басова, Макс приветствовал Юру Жарского, заступившего на пост, и спросил:

– Ну что, не приехал еще?

– Нет, но скоро должен быть, – ответил Юра. – Время подходит.

Дед прошелся по комнате, выглянул в окно и глубокомысленно произнес:

– Значит, заняли позицию? Ничего, подходяще. Территория просматривается.

Юра уточнил:

– Не вся. За милицией гаражи и сараи, их не видно.

– Какая разница? Все равно Фирсов туда не ходит, – сказал Макс.

– Это правда. На этом участке топчется.

Макс спросил у деда:

– Не помнишь, что там раньше было? Ну, на куске от здания до забора?

Дед задумался.

– Кажись, сарай какой-то стоял. А наша хата вон там была, справа. Помню, мы пацанами…

– Стоп! – прервал его Юра. – Клиент приехал.

Из иномарки, вкатившейся во двор, выбрался Фирсов. К нему подбежал бригадир, директор что-то сказал, и вскоре из здания один за другим потянулись рабочие.

– Расходятся, – прокомментировал Юра. – Как всегда.

Макс протянул деду бинокль:

– Посмотри, пока не стемнело, – похож на Семена?

Дед долго настраивал оптику, затем внимательно изучал Фирсова, стоящего почти неподвижно.

– Вроде похож, – наконец сказал он. – Только тот моложе был. И прическа другая.

– Ясно. Тогда ему еще и двадцати не стукнуло.

Дед пустился в воспоминания о незабвенных военных годах; тем временем все работники покинули объект, и Фирсов остался один. Поднявшись на крыльцо, он стал оглядывать двор, медленно поворачивая голову. Очевидно, осмотр ничего не дал, так как было видно, что Фирсов с досадой взмахнул рукой и как будто плюнул. Сойдя вниз, он сделал несколько шагов и исчез в сгустившемся мраке.

Но теперь этому горю можно было помочь. Макс схватил прибор ночного видения, приобретенный им недавно, и поднес к глазам. Фирсов снова появился в поле зрения.

– Что там? Что видно, Макс? – зашептал дед, нетерпеливо толкая внука в бок.

– Тише ты! – прикрикнул Макс. – Так… ходит вдоль забора… оглядывается… снова ходит… присел… асфальт зачем-то трогает… поднялся… идет к машине.

Из темноты показался Фирсов, отряхивающий руки. Медленно достал ключ из кармана, открыл дверь, сел за руль и укатил.

– Что скажете, друзья? – спросил Макс, ставя прибор на подоконник.

Юра неопределенно пожал плечами, а дед почесал в затылке и ответил:

– Ищет чего-то.

– Это мы и так знаем. А вот что? Не сарай же твой.

– Погоди-ка, – сказал дед. – Я сейчас вспомнил… Не сарай там был, а погреб.

– Погреб?

– Точно. Знаешь, такой, с накатом. Возле него еще часовой постоянно ошивался.

– Почему? Арестованных там держали?

– Нет, арестованные сидели в подвале, вход в который находился в доме.

– Есть такой, – подтвердил Юра.

– Откуда знаешь про подвал? – спросил Макс деда.

– Так на процессе – я тебе рассказывал, помнишь? – один полицай говорил.

– Для чего же тогда охраняли какой-то погреб?

– Откуда я знаю? Мне полицаи не докладывали.

– А я доложу, – неожиданно сказал Юра. – Товарищу майору.

– Что именно? – поинтересовался Макс.

– Что клиент предположительно ищет погреб, в котором находилось нечто, требующее охранения.

Макс взглянул на лейтенанта почти с восхищением:

– Молодец! Одной фразой сформулировал.

Юра скромно опустил глаза:

– Так меня учили.

Макс кивнул и сказал деду:

– Все, больше нам тут делать нечего. Поехали домой.

– А он? – показал дед на Юру.

– А он будет вести наблюдение. Такова его доля, – усмехнулся Макс.

Харкун внимательно изучил книги, взятые у Макса, и пришел к тому же выводу: как применить способы убийства оборотней на практике? Попробуй-ка отрубить ему голову! Во-первых, так он тебе и дастся; во-вторых, рука не поднимется. Все же человек, хоть и наполовину.

Застрелить, наверно, получилось бы легче, но Антон Лукич не имел ни серебряных пуль, ни оружия, из которого их можно было бы выпустить. Не имелось также обсидианового и серебряного оружия. Антон Лукич приуныл поначалу, да вовремя вспомнил, что в его задачу не входит уничтожение оборотня. Наоборот – его следовало взять живым. Вот тогда-то и начнут сыпаться почести и награды! Оставалось решить один вопрос: как поймать монстра?

Ответ Харкун нашел в последней книжке, когда уже почти отчаялся. В сочинении какого-то автора девятнадцатого века (на фамилию Харкун не обратил внимания) говорилось следующее: «Оборотнем может стать человек, на которого накинут звериную шкуру или наденут волшебную наузу – специальный пояс или ошейник. Если же кто-то, в пору пребывания оборотня в зверином обличье, сдернет с него шкуру или снимет наузу, то оборотень снова станет человеком. Осуществить такое деяние более других способен солдат или казак в силу своего звания».

«Вот то, что нужно!» – возрадовался Антон Лукич. Солдат в городе мало, и в основном они сидят в своих частях, практически не выходят. И про оборотня не знают. В общем, не конкуренты. Значит, ему и карты в руки – ведь Антон Лукич казак! И не простой, а полковник! Пяти полков!

Итак, средство найдено. Осталось найти оборотня.