Студенты 80-х. Выпуск 8

СТРОЙОТРЯД

КОНФЛИКТ С МЕСТНЫМИ

Был среди нас некий Паша, отслуживший в свое время в десанте и страшно не любивший, когда ему действовали на нервы. И вот в одну из ночей, когда мы готовились отойти ко сну – умывались, чистили зубы и т.д. – приезжают на мотоциклах местные орлы, которым развлекаться негде, и по этой причине они к нам иногда наведывались. Что-то там у одного из них с мотоциклом не заладилось, и он во всю глотку матерился. Кто-то сделал ему замечание – мол, потише, тут дамы. В ответ этот орел обложил студента еще круче, чем свой мотоцикл.

Паша находился рядом и все слышал, но то ли было у него тогда хорошее настроение, то ли по другой причине, но инцидент остался без последствий. В тот раз.

Но на следующий день – точнее, вечер, – к нам пришли двое местных пацанов. Совершенно новые люди. Им не повезло – за сутки настроение Паши изменилось. Подошел он к лавочке, на которой мирно сидели аборигены, и сказал:

– Это вы вчера тут орали?

Не успели те ничего ответить, как Паша врезал одному в дыню, да так, что тот кувыркнулся через лавочку. Второй от такого приема ошалел и бросился бежать. А так как было темно, то он влетел в дерьмо, которое как раз накануне вылили из коровника, и было его примерно до колен. Но главное – спасся.

Проходит пара дней, и к нам является человек тридцать таких же орлов из трех (!), как мы потом узнали, сёл. Причем были среди них и солидные мужики (ну, маловато населения в наших селах). Явились они обвешанные разными железными орудиями, чтобы проучить городских.

Мы готовились отойти ко сну, когда в нашу спальню влетела девчонка со страшным известием: нас пришли бить. Выглянули в окно: точно, стоит толпа. Что делать? Закрыться? Без толку – или дверь выбьют, или в окна вломятся. И самое ужасное: оказывается, Вовка Другаков и Паша там, во дворе, среди враждебного населения.

Решили выйти, стать возле дверей, чтобы не пустить, значит, врагов в помещение. Хотя из этого вряд ли что-то получилось бы, но все же… И вышли. Втроем. Серега Бородавко, Толян Горох и я. Остальные почему-то за нами не последовали. Стоим, как три тополя на Плющихе. И подходят к нам тоже трое, завязывают разговор. Чего вы, мол, наших пацанов побили? Мы туда-сюда, тык-мык, ошибка, говорим, вышла, а так мы вообще-то хорошие. Двое – совсем пацаны, к тому же довольно-таки пьяные. Видно было, что им все равно, по какой такой причине их кореша по морде получили, главное – городских отметелить, а то ведь скучно. Слава богу, оказался среди них взрослый мужик, лет так тридцать пять, он не дал страстям разгореться, а то легли бы мы костьми под этой долбаной школой.

Как потом выяснилось, аборигены каким-то образом узнали, что главный зачинщик – некто Паша, и искали его. Знали бы, что Паша как раз среди них находится, неприятности начались бы мгновенно. А так им Вовка набрехал, что Паша сейчас уехал, нет его здесь. И после этого Вовка с Пашей умудряются ретироваться в школу и закрыть за собой дверь, оставляя нас троих во дворе. Но тут они не виноваты – темно было, и они не знали, что трое героев собрались грудью и другими местами закрывать вход в наше жилище. К тому времени мы незаметно переместились в сторону, и Вовка с Пашей нас не заметили.

Через несколько минут мы обнаруживаем, что остались одни во вражеском окружении. Дверь закрыта, деваться некуда, так что если аборигены захотят нас изувечить, сделать это им будет достаточно легко. Но, как поется в песне, «смелого пуля боится, смелого штык не берет». Словом, наши собеседники уходят к основной массе земляков, а мы втроем стоим посреди двора. И стоим довольно долго. Никто на нас не обращает внимания. Тогда мы решаем потихоньку сдвинуться в сторону сарая, где лежат дрова и разные доски. На всякий пожарный – если что, нас так просто не возьмешь. Проделываем эту операцию – все по-прежнему: сельская молодежь гутарит о своем, на нас не смотрит. Тогда мы огибаем сарай, отрываясь от противника, и ожидаем развития событий под тенью большой яблони – мол, если что, ударим с тыла. Но ничего не происходит. Я потом так и не узнал, как уже они договорились с нашими, но скоро дверь школы открылась, кто-то из наших вышел к ним, вынесли гитару, и начались песни, анекдоты и т.д. Тогда и мы вылезли из своего убежища и злые пошли спать.

Самое интересное – через несколько дней они опять к нам пришли (не все, конечно) и принесли магарыч (!!!), после распития которого все стали друг другу почти как братья.

Но что еще интересней – на Пашу это происшествие никак не повлияло, и за несколько дней до окончания нашего пребывания в Ладинке он снова дал в дыню местному. На вопрос: «Зачем?» Паша с возмущением ответил:

– Представляете, сижу вечером на лавочке, а тут этот подъезжает на велике, зажигает спичку и мне к лицу! Ну, я ему и посветил в морду, а велик закинул в ставок.

– Так, может, он своих высматривал? В темноте ж не видно, кто сидит.

– Ну, может, – нехотя признался Паша. – Он так и сказал: «Обознался». Все равно, не хер светить на меня спичкой!!!

На этот раз никто не пришел, а через пару дней мы уехали.

НЕТ ДЕВОЧЕК

Ехали как-то на работу и подобрали по дороге местного деда. Он закурил и завел с нами разговор. Говорили о том о сем и, не помню, в связи с чем, деда спросили:

– А что, дед, девочек у вас много в селе?

Он затянулся, выпустил дым и равнодушно ответил:

– Девочек? Ни одной нет.

ПИВО

Однажды утром нам сильно хотелось пить после отмечания чего-то там накануне. Володя Другаков, как командир, взялся исправить положение и привез бидон (!) пива. Стоило оно тогда недорого, и двадцать пять литров обошлись в червонец. Пили по очереди (стакан был один). Пока дошло до последнего, первые снова мучились от жажды. В конце концов всем стало хорошо, а бидон исчерпался. Вовка Пастух предложил купить еще один, но его не поддержали – посчитали, что и так нормально. Тем не менее он настоял, и Другаков привез новый бидон. Тут уж пили меньше, и осталось больше половины. Повезли с собой на базу.

На другой день было воскресенье. С утра Пастух вытащил бидон во двор – чтобы все пили, значит. Но пиво за ночь выдохлось, и пить никто не захотел, кроме двух индивидуумов – Пастуха и меня. Вовка уговаривал всех появлявшихся во дворе сделать хоть глоток – пиво же пропадает! Никто не соглашался. Тогда он начал зазывать проходивших мимо школы мужиков, но так как их в селе было немного, то и убывало пиво очень медленно. К вечеру все же пиво было прикончено, в основном усилиями Пастуха.

Для скептиков: попробуйте выпить десять литров теплого негазированного пива.

 «САЛО»

Как-то кто-то из наших сильно выпил, лег спать, и ему стало плохо. Добежать до двери он не успевал, поэтому высунулся в окно и облегчился – частично во двор, частично на подоконник.

Спустя примерно полчаса с гулянки вернулся тот самый Паша. Дверь была заперта, и он, недолго думая, полез в окно. При этом поскользнулся, чуть не упал и тихо, но злобно пробормотал:

– Во, блин, какая-то сволочь подоконник салом намазала.

Зная крутой Пашин характер, никто из тех, кто не спал, не засмеялся. А то досталось бы тому «мазальщику».

БРЫЗГИ

На следующую ночь другой товарищ (после пьянки, естественно) захотел по малой нужде. Вскочил спросонок, кинулся к окну – а оно заколочено (в нашей комнате было два окна, товарищ спал возле забитого). Недолго думая (точнее, совсем не думая – сильно поддал накануне), он начинает отливать здесь же, возле своей кровати, на стену. Брызги летят на спящего рядом Петю, отчего тот просыпается. Картина его потрясает, но остановить облегчающегося Петя не решается – тот здоровый. Поэтому разборки откладываются до утра.

Утром первым просыпается ночной страдалец, замечает лужу и орет:

– Петя! …мать, мать, мать!!! Ты какого … возле моей кровати нассал?!!

Петя объясняет, что это дело рук (или чего там) самого этого товарища, на что тот гневно кричит:

– Как я мог нассать и не помнить этого?!

На что Петя находит такой аргумент:

– Да у меня морда до сих пор от твоих брызг воняет!

БРАТ ПРИЕХАЛ

Между строительными отрядами проводили соревнования – «Лучший по профессии». Петя был неплохим каменщиком, его и отправили.

Через пару дней приезжает Петин брат, навестить, так сказать. Такой же точно, как Петя, только без усов. Серега Бородавко, не распознав подмены, радостно кричит:

– О, Петруха приехал!

После чего хватает брата за верхнюю губу и дергает:

– Усы сбрил, придурок!

Брат, конечно, понял, в чем дело, и только ухмылялся. Наконец, признался, что он – не Петя. Бородавко сунул ему кулак в живот и презрительно произнес:

– Кому ты гонишь! Не Петя… А то я тебя не знаю!

КАК Я ПОКУПАЛ КОНВЕРТ

Однажды несколько человек решили провести вечер со спиртным. Покупать горючее доверили мне. Пошел в магазин, вижу – есть вино. Прикинул, сколько нам надо, и в последний момент вспомнил, что хотел написать письмишко домой. Происходит короткий диалог с молоденькой продавщицей в присутствии местных аксакалов:

– У вас конверты есть?

– Есть.

– Один конверт и семь бутылок вина.

Изумление на лице продавщицы и восхищение – в глазах аксакалов.

КАК Я ПЕРЕСДАЛ ЭКЗАМЕН

На первом курсе я не любил посещать практические занятия по русскому устному народному творчеству, которые вела наш преподаватель Гулак. Скучные были лекции, такие же и занятия. Она и отыгралась на экзамене, влепив мне двойку. Попытался пересдать – результат тот же. Я плюнул и уехал в стройотряд.

Но сдавать-то все равно надо. Я отпросился у Володи и чухнул в Нежин.

Мне повезло: в институте я первым делом наткнулся на заместителя декана Федора Трофимовича Евсеева, который читал у нас древнерусскую литературу. Рассказал о своей проблеме и попросил содействия. А он и говорит:

– Так в чем дело? Давайте я у вас приму.

Я о такой удаче и не мечтал. Единственное, о чем он спросил:

– А почему вы не могли сдать Антонине (забыл отчество)?

Я ответил честно:

– На личной почве.

Он понимающе кивнул:

– Четверки вам хватит?

Четверки?! Да мне тройки – выше крыши!

На этом пересдача закончилась, но так как я отпрашивался на три дня, то и отгулял эти дни по полной программе в цивилизованном центре, каковым мне показался Нежин после месяца сидения в глуши Черниговщины.

КАК Я НАУЧИЛ ГЕТМАНА ПОКУПАТЬ КНИГИ

Во время пребывания в Нежине пришел я как-то на рынок, а там привезли книги. Для тех, кто не жил в советские времена, объясняю: книги были большим дефицитом, поэтому любители печатного слова старались не упустить возможности пополнить свою библиотеку.

Вижу: лежит томик Афанасия Фета. И еще вижу: стоит недалеко от меня наш препод Иван Михайлович Гетман. И говорит Иван Михайлович продавцу:

– У вас Фет еще есть?

– Нет, только один.

– Можно посмотреть?

­– Пожалуйста.

И продавец протягивает книгу Гетману.

Черт меня дернул или не знаю кто, но я выхватываю деньги и тычу продавцу:

– Возьмите за Фета!

Продавец думал не более секунды. С одной стороны, человек хочет посмотреть книгу, с другой – человек покупает книгу. В чью пользу будет выбор? Угадали: Фета получил я.

Потом мне рассказывали (сам не слышал), как в туалете на перекуре Гетман говорил кому-то из коллег:

– Да, научил меня Донских, как надо книги покупать…

СПЛЮ НА СЕНЕ

Под конец нашей деятельности в качестве строителей мы поняли, что заработать нормально не удастся, и решили забить на работу. Так как денег у нас не было, мы давно уже брали спиртное в долг в местном магазине (забегая вперед, скажу, что рассчитались полностью). Взяли и в этот раз. Сели недалеко от школы, на природе, выпили, попели, спалили стожок сена и пошли на хату. А во дворе школы произошел непонятный случай. Едва мы туда вошли, откуда-то из темноты прилетела доска и шарахнула по лбу Толика Гороха. Кто ее бросил, осталось неизвестным.

Толян с диким криком хватает эту доску и бросается в темноту – убивать гадов. Никого не находит, но долго с воплями носится по двору, стуча доской по чему попало. Шум стоит неслабый.

Открывается дверь школы. На пороге стоят трое, причем двое поддерживают третьего, Юрку Рыбака. Последний грозно спрашивает в темноту: «Что за херня?», после чего дверь сама собой закрывается.

Это было смешно, но тогда прошло почти незамеченным, вспомнили только утром.

А я решил, что пора мне уже спать ложиться. Но во дворе слишком шумно, в комнате слишком душно. Взял подушку, одеяло и отправился на сено. Стоял там недалеко огромный стог, отгороженный сеткой от школы.

Каким-то образом перелез через сетку (довольно высокую), несколько раз пытался забраться на стог, и каждый раз срывался. Но отступать не собирался, тем более, что уже забросил наверх подушку с одеялом. И взяла меня такая злость, что взлетел я на стог одним махом, после чего завернулся в одеяло и уснул.

На рассвете проснулся от холода. Смотрю вокруг и не понимаю, где я. Лежу на сене, недалеко виднеется лес. Глянул вниз – ёксель-моксель! Высоко! Начинаю вспоминать, как я сюда попал. Вспомнил, решил спускаться. Ищу место, где можно это сделать, и не нахожу. Черт, но ведь залез же я как-то! В конце концов обнаружил более-менее подходящее место и скатился вниз на одеяле.

Внизу решил еще немного подремать. Только расположился, как вдруг слышу какой-то вой. Выли, конечно, собаки, но я с бодуна решил, что это были волки – лес-то рядом. Значит, надо рвать когти. Беру свои постельные причиндалы, бреду к сетке. А она, как я говорил, высокая. Перебросил шмотки, лезу на сетку. Она под моей тяжестью провисает, я оказываюсь на земле. После нескольких попыток отказываюсь от этой затеи. Пошел вдоль сетки и обнаружил дырку возле самой земли, куда с трудом и протиснулся.

Самое интересное, что на эту сторону я точно перелезал через верх. Но как?

Когда позже я рассказывал про свои ночные похождения, мне не хотели верить. Истина все же восторжествовала. Оказывается, меня сопровождали две девчонки, которые и подтвердили, что я перелез через сетку и сумел забраться на стог. Потом несколько человек пытались это повторить, но не сумели. Они были трезвыми.

«ВОРОБЬИНАЯ НОЧЬ», МЕТЕОРИТНЫЙ ДОЖДЬ И СПОРТИВНЫЕ ТРУСЫ

Там, в Ладинке, я наблюдал два сногсшибательных природных явления: так называемую «воробьиную ночь» и метеоритный дождь. Хоть и говорят, что «воробьиная ночь» бывает каждый год в августе, но ни до, ни после августа 1985-го я не видел ничего подобного. Представляете: всю ночь небо, покрытое тучами, освещается вспышками молний (их самих не видно, только свет). Грохот стоит непрерывный. А дождя нет.

Ну, а метеоритный дождь мы успели увидеть в последнюю ночь перед отъездом, когда вытащили кровати во двор и спали под открытым небом. Тоже есть от чего обалдеть: лежишь в кровати, над тобой – усыпанный яркими звездами небосвод, и поминутно его прочерчивают огненные полосы.

Утром, под впечатлением от этой ночи, мы сожгли все запасы дров, которые у нас были. Устроили, так сказать, прощальный костер. Хотел я сжечь свои спортивные трусы, о чем не раз заявлял ранее (сожгу, мол, в последний день), да их не оказалось там, где я оставлял – под матрасом. Куда они подевались, я так и не узнал. Не иначе как кто-то упер на память.