Поручик Ржевский. История 3. Ватерлоо

ПОРУЧИК  РЖЕВСКИЙ В  СРАЖЕНИИ  ПРИ ВАТЕРЛОО,

ИЛИ ПОЧЕМУ НАПОЛЕОН ПРОИГРАЛ БИТВУ

Фельдмаршал Веллингтон, сидевший за столом перед мельницей Мон-Сен-Жан, был в дурном расположении духа. Сегодня, 18 июня 1815 года, решалось судьба Европы: каким путем пойдет развитие цивилизации. Дорога, предложенная Наполеоном, завела в тупик, и это понимали все, кроме него самого.

А он, чудом вернувший себе власть, титул императора Франции, продолжал слепо верить в свою звезду; французы вновь шли за ним, он собрал боеспособную армию и уже выиграл несколько сражений; и сейчас перед ним стояли англо-голландские войска под командованием далеко не гениального полководца, которого он, Наполеон, ни во что не ставил и поэтому рассчитывал на легкую победу.

Веллингтон все это знал и потому нервничал. Он чувствовал бы себя гораздо уверенней, если бы рядом находился этот таинственный русский, поручик Ржевский, о котором столько рассказывал полковник Докси, встречавшийся с ним раньше. По словам полковника, именно Ржевский подал фельдмаршалу Кутузову мысль принять бой под Бородином, благодаря чему Наполеон был изрядно потрепан и задержан, а выигранное время употребили на то, чтобы, по рекомендации Ржевского, эвакуировать жителей Москвы. «С потерей Москвы не потеряна Россия!» – сказал поручик. И добавил: «Придет время, и мы заставим французов отступать по той дороге, которой они пришли сюда».

Как известно, так и случилось. А Ржевский тем временем разворачивал партизанское движение, и вскоре под псевдонимом «Денис Давыдов» во главе небольшого отряда трепал французские войска. После изгнания Наполеона из России выяснилось, что в русской армии есть еще один Денис Давыдов, полковник, и именно ему ошибочно была приписана заслуга в организации партизанских отрядов.

В 1813 году, во время «Битвы народов» под Лейпцигом, Ржевский склонил чашу весов в сторону антинаполеоновской коалиции. Он прорвался сквозь ряды гвардии и нанес удар кулаком Наполеону в голову; после этого император потерял способность управлять ходом сражения и проиграл.

Вот какого человека ожидал Веллингтон, послав, по настоянию полковника Докси, письмо с просьбой приехать в качестве военного советника. Но Ржевский не являлся. Наполеон стоял напротив, и Веллингтон нервничал.

Около полудня воздух, насыщенный испарениями после лившего всю ночь дождя, был сотрясен залпом французской артиллерии. У фельдмаршала похолодели ноги: «Началось!»

К нему на вороной кобыле подскакал полковник Докси и крикнул:

– Атака на Гугомон, сэр!

– Вижу, – буркнул Веллингтон. – Кто у французов на левом фланге?

– Рейль, ваше сиятельство, и Жером Бонапарт.

– А у нас в Гугомоне только четыре роты гвардейцев. Удержат ли?

Ответить полковник не успел. Раздался шум, стук копыт, и из-за мельницы вылетел всадник в форме гусар русской армии, преследуемый дюжиной кавалеристов из дивизии Понсонби. Увидев фельдмаршала, он направил коня к нему, крича издали:  

– Донки! Донки! (осёл – англ. Donkey).

Веллингтон грозно нахмурился:

– Что такое?!

Докси всмотрелся и радостно воскликнул:

– Да это же Ржевский!  

Лицо фельдмаршала прояснилось.     

– Ржевский? Наконец-то! Но… Я  все же не понимаю, при чем здесь... это выражение? Уж не хочет ли он оскорбить меня?

– Что вы, ваше сиятельство, как можно! Просто он, наверно, по-английски ничего больше не знает.     

Как выяснилось, полковник был прав. Ржевский резко осадил коня перед фельдмаршалом, так что комья земли из-под копыт пролетели над головой Веллингтона, и бодро повторил:

– Донки! 

Веллингтон поморщился:

– Довольно, довольно! Докси, скажите ему, пусть не повторяет, я его понял.

Подоспели кавалеристы Понсонби и, возбужденно крича, окружили Ржевского. На их лицах ясно читалась решимость искрошить чужака по первому знаку фельдмаршала.      

– Что случилось? – спросил Веллингтон, глядя на Ржевского. – Почему вы гонитесь за этим человеком?

Один из преследователей, лейтенант, ответил:

– Мы остановили его, когда он с тыла подъезжал к нашим частям. На все вопросы он отвечал одно: «Донки!» Судите сами, ваше сиятельство, могут ли королевские драгуны стерпеть такие слова?

– Мне все ясно, – смеясь, сказал Веллингтон. – Этот человек не знает никаких других английских слов. Простим его.

– Как же так, ваше сият...

– Вернитесь к своей дивизии, – резко приказал Веллингтон, и драгуны, недовольно ворча, повернули коней и отправились восвояси.

Полковник Докси обратился к Ржевскому по-французски:

– Приветствую вас, поручик! Вы узнаете меня?

Ржевский вгляделся и воскликнул:

–  Ба! Да это старина Докси!

– Вы приехали очень вовремя, поручик, – сказал полковник. – Наполеон только что начал боевые действия.

– Прекрасно, – ответил Ржевский. – А это, наверное, фельдмаршал Веллингтон?

– Вы не ошиблись, – Веллингтон также перешел на французский. – Рад приветствовать Вас, поручик. Полковник Докси много рассказывал о вас, как о непревзойденном стратеге.

– Я думаю, полковник слегка  прибрехнул, – скромно сказал Ржевский, – но кое-что мы можем.

– В таком случае... – начал фельдмаршал.

– В таком случае, – перебил его Ржевский, – надо срочно выпить. – И, уловив удивленный взгляд Веллингтона, пояснил: – За знакомство.

На это нечего было возразить, и Веллингтон распорядился:

– Полковник, прикажите доставить бутылку шампанского.

– Дюжину, – быстро добавил Ржевский и подмигнул. Докси понял его правильно.

– Дюжину шампанского и две бутылки виски! – скомандовал он, и несколько человек из свиты фельдмаршала сорвались с места, спеша выполнить приказание.

Ржевский спешился, бросил поводья одному из адъютантов и сел на стул рядом с Веллингтоном.                            

– Ну, фельдмаршал, как обстановка?

Веллингтона немного покоробило такое амикошонство (фамильярность – фр. Amis cochons, буквально – друзья-свиньи), но, как истинный британец, он этого не показал и ответил сдержанно:

– Да вот, атакуют французы.

– Это что там? – Ржевский показал рукой в направлении наиболее ожесточенной пальбы.

– Гугомон. Так, несколько строений. У меня там четыре роты гвардейцев.

– А кто против них?

– Рейль и Жером Бонапарт.

– Ну, все ясно, – сказал Ржевский. – Пошлите туда еще  четыре роты, и пусть держатся. Главный удар будет не здесь.

– С чего вы взяли? – удивленно спросил Веллингтон.

– Да уж, знаю я Наполеона. Так и норовит  обдурить.

Последнее слово он произнес по-русски, Веллингтон не понял, и Ржевский объяснил, что оно означает «обмануть крайне жестоко».

– А где сам Наполеон? – поинтересовался он.

– Там, – фельдмаршал показал на деревушку левее Гугомона, – в Бель-Альянсе.

– А это что, ближе к нам?

– Это Ге-Сент. Там пока все спокойно.

– Вот сюда он и ударит. Так что будьте готовы бросить туда резервы.

– Вы уверены? – Веллингтона начал уже раздражать самоуверенный поручик, но тут принесли шампанское и виски.

Ржевский сразу оживился, быстро откупорил бутылки и разлил их содержимое в фужеры. Всего получилось шесть фужеров: в трех – шампанское, в трех – виски. 

– Что это вы? – удивленно сказал фельдмаршал. – Неужели вы хотите смешать эти напитки?     

– Да, – ответил Ржевский, – хочу. И вам рекомендую. Редкий букет. Потрясающий эффект.

Не давая фельдмаршалу опомниться, он схватил свой фужер и со словами:

– За встречу! – выпил.

Полковник Докси и Веллингтон переглянулись и выпили тоже. Затем, следом за Ржевским, запили шампанским.

Такой коктейль оказал на непривычных англичан почти мгновенное действие. Они порозовели, повеселели и несколько расслабились. Ржевский ничего не почувствовал.

– Ну, что? – сказал он. – Повторим?

– Минуту, господин Ржевский! – запротестовал Веллингтон. – А как же Наполеон?                                          

– А куда он денется! – беспечно ответил Ржевский. Веллингтон подумал и согласился, что, действительно, деться ему некуда.  

Выпили по второй.

– А что, фельдмаршал, – спросил поручик, – есть здесь поблизости приличные женщины?

 Веллингтон глянул на него с изумлением:

– Как?! В такой момент вы можете думать о женщинах?!

– Какой – такой момент?   

– Да ведь Наполеон...

– Да что вы всё – Наполеон, Наполеон! Ну, Наполеон. Никогда не видели, что ли?

– Нет, конечно, видел, но...

– А вот держу пари, – Ржевский хитро прищурился, – что вы никогда не видели вот такую задницу!

И показал руками, какую именно.

Веллингтон такой действительно никогда не видел, в чем и признался, но выразил сомнение, что такие вообще существуют в природе.

Ржевский оскорбился:

– Как же не существуют, когда я только перед отъездом к вам с такой познакомился?                                             

Он рассказал, как было дело, чем привел Веллингтона и Докси в веселое расположение духа.                        

– Такая задница, – смеялся Докси, – может быть только у русских. Как говорят немцы, «руссиш колоссаль». За это надо выпить!

Выпили. Полковник стал рассказывать, какие задницы он видел во время пребывания в России, а Ржевский его дополнял. Веллингтон завистливо вздыхал.

Сражение между тем шло своим чередом. Гремели орудия, с треском рвалась шрапнель, беспрерывно щелкали ружья, французы, англичане, голландцы и бельгийцы кололи, резали и рубили друг друга, ржали кони, трепетали знамена – так продолжалось несколько часов, которые Ржевский провел за беседой с Веллингтоном и Докси. Шампанского оставалось уже немного. Виски не было совсем.

К столу подскакал, весь в грязи и крови, драгунский капитан. Едва не падая с коня, он выпалил:                   

– Ваше сиятельство, французы взяли Ге-Сент!

– Ге-Сент? – переспросил фельдмаршал. – Какой Ге-Сент?

У капитана от удивления отвалилась челюсть.

– Как, то есть, какой?..

– Что он говорит? – спросил Ржевский у Докси.

– Он говорит, что французы взяли какой-то Ге-Сент, – пояснил полковник.

– Ерунда! – сказал Ржевский. – Наливай!

Докси кое-как налил. Веллингтон замотал головой:

– Нет-нет, я больше не могу!

– Не можете? – удивился Ржевский. – A зa Англию?         

– За Англию?.. Какую Англию?..        

– Англия – владычица морей, – стал объяснить Ржевский. – Расположена на островах. Столица – Лондон.

– Ах, Англия, моя Англия! – запел вдруг Веллингтон и вылил в рот шампанское. После этой операции он обратил внимание на капитана.

– Вам что?

Капитан совсем смутился и еле внятно пробормотал, что, мол, французы взяли Ге-Сент, и что теперь делать?

Полковник перевел Ржевскому, и тот воскликнул:

– Говорил я вам, что главный удар будет здесь? Теперь Наполеон станет бить сюда всей мощью, пока не сломает вашу оборону!

– А что же делать? – беспомощно спросил Веллингтон, готовый расплакаться.

– Прикажите отвести войска назад и быстро перегруппировать их, – решительно сказал Ржевский. – А на месте оставить артиллерию и немного стрелков, пусть сдерживают французов. Есть у вас приличные стрелки?

– Есть, в бригаде Кемпта.

– Пусть залягут и постреливают. Французы подумают, что вы отступаете, оставив арьергард, ударят, а тут мы их и заделаем!

– Отличный план! – обрадовался Веллингтон и принялся повторять то же самое по-английски. Через минуту к войскам поскакали гонцы с приказом, и вскоре англо-голландская армия начала движение назад.

Прибыл еще один драгун.

– Ваше сиятельство, Понсонби убит!

– Черт с ним, – сказал Веллингтон, – поступаете под команду Сомерсета.

– Слушаюсь!

Драгун ускакал, а Веллингтон похвастался:

– Знаете, поручик, в прошлом году его величество даровал мне титул герцога.

– Это вещь! – воскликнул Ржевский. – За это надо выпить!

Они выпили, и Веллингтон пообещал, что в случае победы над Наполеоном будет хлопотать перед королем о даровании такого же титула Ржевскому, на что последний ответил, что ему до задницы все титулы на свете.

Тем временем английская армия была отведена, и впереди осталась только артиллерия да батальон стрелков из бригады Кемпта. Ржевский  решил лично выехать на поле битвы, плато Мон-Сен-Жан, чтобы убедиться, что его распоряжения выполнены правильно. Не слушая увещеваний Веллингтона не подвергать себя опасности, он вскочил на коня и помчался на плато.

Местность была неровная, и поручика изрядно болтало в седле. Не обращая на это внимания, он смотрел только вперед, на французские линии, как вдруг его конь резко остановился. Недоумевая, Ржевский посмотрел вниз и обнаружил, что находится на краю какого-то оврага. Бросив взгляд влево и вправо, он догадался, что это не что иное, как дорога, ведущая, как он потом узнал, из Оэна в Брэн-л’Алле, только в этом месте она настолько  глубоко уходила в холмистое плато, что превратилась в узкий овраг. Даже в десяти метрах его абсолютно не было видно.

Тут Ржевский внезапно почувствовал сильнейшие позывы, идущие из самой глубины его естества. Вычислив местонахождение их источника, поручик пришел к выводу, что настало время избавиться от излишней жидкости в мочевом пузыре.

Французская армия, ожидавшая приказа к  решающему штурму, с недоумением и возмущением смотрела на одинокого всадника, который мочился у всех на виду, не сходя с коня. По рядам французов прошел ропот. Одни говорили, что это наглец, другие – что это отчаянный храбрец, третьи уверяли, что он сумасшедший, четвертые клялись, что это сам дьявол, потому что ни один человек в здравом уме не решится на такое.

Наполеон, обозревавший поле боя, сидя на коне, был поражен не меньше остальных. Не желая оставаться в неведении относительно личности мочащегося, он протянул руку, и в нее тотчас же вложили подзорную трубу. Император поднес ее к глазу, всмотрелся – и переменился в лице.

– Ней!!! - крикнул он страшным голосом. – Ней!!!

Ней, давний соратник, маршал Франции, подлетел на гнедом жеребце.

– Слушаю, сир!

– Там... там... – не в состоянии выразиться яснее, император тыкал пальцем в поле.

– Там-там? Это что, африканский барабан?

– Да нет! Вон, мочится с коня!

– А! Смелый человек!

– Это тот самый негодяй, который под Лейпцигом, в позапрошлом году, осмелился дать мне оплеуху! Тот русский гусар!

Ней попросил у него подзорную трубу и убедился, что император прав. Тогда он спросил:

– Прикажете уничтожить, сир?

– Да! – яростно крикнул Наполеон. – Возьми из кирасиров Мило дивизии Ватье и Делора и втопчи его в грязь! Чтоб я его больше не видел!

– Слушаю, сир!

Через минуту цвет французской кавалерии, кирасиры Мило, великолепные гиганты на рослых жеребцах, неслись, сотрясая землю, на одинокого всадника, застегивающего штаны.

Ржевский увидел мчащуюся на него лавину и почувствовал себя как-то неуютно. Захотелось назад, под защиту английских штыков.

– Я не трус, – сказал он, – но и не идиот. С такой ордой мне не справиться в одиночку.

Одна мысль не позволила ему сразу повернуть коня: «А что подумают англичане?»

Кирасиры были уже совсем близко, Ржевский даже мог разглядеть их лица и решил: «Да по барабану, что они подумают!»

И дал шпоры.

Кирасиры при виде бегущего неприятеля издали торжествующий рев и прибавили, насколько можно было, ходу. И вдруг...

Овраг внезапно разверзся перед французами, и с  криком ужаса они посыпались вниз. Передние ряды не могли остановиться, задние напирали на них, и французы падали, падали, падали... В течение трех десятков секунд половина лучшей императорской кавалерии, почти вся дивизия Ватье, перестала существовать.

Но Делор, стиснув зубы, вел своих людей дальше, в обход проклятого оврага. Английская артиллерия открыла огонь, но это не остановило железных французов; с ходу врубились они в английские каре, и началась кровавая сеча.           

Ржевский подскакал к столу фельдмаршала, крича на ходу:

– Выпить! Немедленно!

Ему быстро налили, он еще быстрее выпил и успокоился. Веллингтон, икая, попенял ему:

– Вы же могли погибнуть, друг мой!

– А-а, чепуха!

– Как это – чепуха?

– Ну, это значит – не погибну.

– Вы смелый человек, поручик.

– Конечно, что и говорить.

Ржевский внимательно наблюдал за ходом сражения. Французы рубились отчаянно. Англичане стояли, как скала.

– Самое время, – возбужденно сказал Ржевский, – ударить с тыла. Французы увлеклись.

Веллингтон тут же распорядился:

– Сомерсету и Дорнбергу атаковать с тыла! Трипу с карабинерами зайти с фланга!

– Как вы сказали – Трип? – заинтересовался поручик. – Чуть ли не Триппер.

– Ну и шутник же вы, Ржевский! – засмеялся Докси. – Честное слово, чтоб я сдох, гад буду!

Последнее выражение он произнес по-русски, вспомнив, как его учил один офицер армии Кутузова.

Драгуны Сомерсета, кавалерия Дорнберга и карабинеры Трипа внезапно ударили на кирасиров Делора. Железные французы не дрогнули; на помощь к ним подоспел Ней с уланами и егерями, и ожесточение битвы возросло.

Ржевский горящим взором смотрел на баталию; его так и тянуло лично поучаствовать, и только высокое и ответственное положение военного советника главнокомандующего удерживало его от этого. Тогда он вспомнил.

– Господа! У меня есть бутылка прекрасного самогона. Я  хочу выпить за этих бойцов – и англичан, и французов. Они этого достойны.

– Что есть – самогон? – спросил Веллингтон.

– Это как водка, только лучше.

Ржевский достал из седельной сумки бутылку, откупорил ее и разлил в фужеры содержимое.

– Рекомендую запивать чем-нибудь, а то как бы вы с непривычки не одурели.

Ржевский выпил одним духом и занюхал рукавом; Докси  выпил, задержал дыхание и закусил яблоком (научился в России); Веллингтон выпил и одурел. Глаза его вылезли на лоб, навернулись слезы, дыхание прервалось; он начал издавать нечленораздельные звуки, и если бы не Ржевский, сунувший ему в руку фужер с шампанским, кто знает, чем бы все кончилось.

Веллингтон выплеснул в горло шампанское, схватил бутылку "Вдовы Клико" и, не отрываясь, осушил ее до дна. После этого он перевел дыхание, вытер слезы и сказал одно слово:

– SPLENDID!

Это слово, означающее «Великолепно!», впоследствии было неверно истолковано историками. Почему-то принято считать, что оно относилось к сражению: Веллингтона якобы так увлекло зрелище битвы, что он не удержался от выражения восхищения. Но истина в том, что это "Великолепно!" относилось к самогону Ржевского. История знает немало таких казусов.

Битва продолжалась, никто не мог одолеть, но вот из дальнего леса появилась неизвестно чья кавалерия и быстро стала приближаться к месту сражения. Веллингтон в волнении привстал со стула:

– Кто это? Союзники или враги?

– Это Блюхер, – спокойно сказал Ржевский. – Я  обогнал его, когда спешил к вам.

– Блюхер?! И вы до сих пор мне не сказали, что помощь близка?!

– Подумаешь, помощник! И без него справились бы. Блюхер-шлюхер!

Появление прусских войск решило исход сражения. В рядах французской армии вспыхнула паника, клич «Спасайся, кто может!»  прокатился над полем, и  армии не стало, вместо нее была теперь огромная неуправляемая толпа, стремящаяся выжить во что бы то ни стало. Наполеон проиграл.

Не стоит тратить время на описание отступления, точнее – бегства французов; это сделано уже многократно. Не будем повторяться.

Утром 19 июня фельдмаршал Веллингтон, генерал-фельдмаршал Блюхер, полковник Докси и поручик Ржевский сидели в походной палатке Веллингтона и пили: англичане – чай, Блюхер и Ржевский – шнапс. При этом Веллингтон и Блюхер спорили.

– Простите, генерал, – говорил Веллингтон, – но как вы можете утверждать, что это вы выиграли сражение? Мои войска вынесли на своих плечах всю тяжесть битвы, а вы подоспели к финалу!..

– Но именно я нанес решающий удар, – флегматично заметил Блюхер. – Если бы не я, вам бы не устоять.

– Неправда! Англичане не знают, что такое отступление! Еще немного, и чаша весов склонилась бы в нашу сторону!

– Неизвестно, куда бы она склонилась, не появись я со своими войсками.

– Перевес был на нашей стороне, и утверждать, что это вы победили Наполеона, это просто... просто...

– Чепуха, – подсказал Ржевский, до этого молчавший.

Старик Блюхер перевел на него тяжелый взгляд.

– Герцог, – сказал он, – я давно хотел вас спросить: что делает господин русский поручик за одним столом с нами?

Веллингтон несколько смешался.

– Господин Ржевский, – запинаясь, пробормотал он, – оказал мне... оказал нам... некоторые... э-э... услуги...

– Однако! – удивленно произнес Ржевский. – Победить Наполеона – это значит «оказать некоторые услуги»?

– Что?! – в один голос закричали Веллингтон с Блюхером. – Кто победил Наполеона?!

– Я, конечно, – ответил Ржевский. – Без моих рекомендаций герцог сейчас сидел бы в заднице, а Блюхера-шлюхера Наполеон гнал бы пинками до самой Пруссии.

– Как?!

Веллингтон схватился за сердце, а Блюхер за саблю и попытался разрубить Ржевского, но силы его были уже не те, и поручик спокойно парировал удар бутылкой из-под шнапса, после чего опустил ее (бутылку) на седую голову генерал-фельдмаршала, от чего тот тут же успокоился и в дальнейшем лежал тихо.

– Поручик! Как вы могли! – едва не плача, простонал Веллингтон. – Ведь это прусский главнокомандующий!

– По мне, хоть папа римский, – сказал Ржевский. – Нечего руки распускать.

– А я-то хотел просить короля о даровании вам титула барона!

– Уже барона? Речь шла, кажется, о герцоге? – насмешливо сказал поручик.

– Видите ли... титул герцога даруется за особые заслуги...

– Опять о заслугах-услугах?! – взорвался Ржевский. – Да пошел ты в задницу со своими титулами!

И, не сдержав эмоций, поручик пнул фельдмаршала сапогом в зад и мимо застывшего в ужасе полковника Докси выбежал из палатки. Застучали копыта, и поручик Ржевский, победитель Наполеона, покинул ставку неблагодарного Веллингтона. Слова прощания, выкрикнутые Ржевским на ходу и услышанные фельдмаршалом, были, конечно же:

– Донки!

Прошло время, и теперь названия Мон-Сен-Жан, Ге-Сент, Гугомон, Бель-Альянс известны только историкам; все остальные знают, что Наполеон потерпел поражение под Ватерлоо. Хотя этот населенный пункт расположен довольно далеко от места сражения и, по сути, не имеет к нему  никакого отношения, именно он, по странному стечению обстоятельств, остался в памяти поколений как место решающей битвы, определившей судьбы всей Европы.

Так и с участниками этого исторического поединка: кто не знает имен Наполеона, Веллингтона, Блюхера, Нея, Сомерсета, Бюлова, Рейля, Вильгельма Прусского? Но истинный творец победы над Бонапартом нигде никогда не упоминался, умышленно замалчивались его поистине великие заслуги перед человечеством, и, если бы не полковник в отставке Норман Х. Докси, оставивший записки о Веллингтоне, мы никогда не узнали бы о роли Ржевского в этом деле.

      Хочется верить, что историческая справедливость будет все же восстановлена, и мир узнает о великом человеке, победителе Наполеона – поручике Ржевском.